Американский пирог - [86]

— Ну и что? А ты перемени ее. — Я щелкнула пальцами. — Или тебе наплевать, что в африканском национальном парке (забыла название) осталось менее тридцати носорогов?!

— Ты-то откуда знаешь?

— Телевизор смотрю.

— А-а, — протянула Фредди, уставившись в ведерко, — а у нас в Дьюи нет телевизора.

— А как же ты смотришь шоу Леттермана?

— А я и не смотрю.

— Купила бы хоть самый маленький, фирмы «Сони», — сказала я. — Ты и представить себе не можешь, как много упускаешь.

Не мне, конечно, говорить об упущениях, но она же не видела списка безопасных и небезопасных мест. В нем все как в песне «Мир так тесен». Иногда я задумываюсь, не составлен ли он для людей вроде меня. Наконец я поднесла свои часики к свету и увидела, что мы сидим у Джо-Нелл уже целых пятнадцать минут. Я решила, что пора закругляться, а потому встала и объявила:

— Джо-Нелл, у нас тут очень плохие новости.

— Стой, я угадаю! — перебила она. — Фредди перепихнулась с Джексоном?

— Это тебя не касается, — заорала я. — Слушай, ты, озабоченная! У нас большая беда: Минерву положили в больницу, на шестой этаж.

— Что?!

— Она упала в обморок, — пояснила я.

— Но теперь-то хоть оправилась?

— Кардиолог говорит, что все в порядке, но я как-то не уверена, — вставила Фредди. — Сегодня ее обследуют.

— Боже, что же такое с нашей семьей? — воскликнула Джо-Нелл.

— Все дело в проклятии, — пробормотала я себе под нос, — и ни в чем другом.

Как только мы с Фредди вошли в лифт и остались одни, я спросила:

— Так вы с Джексоном и правда занимались этим?

— А тебе-то что?

— Просто любопытно. — Я пожала плечами. — Я вот думаю: неужто ты снова клюнешь на него. Во второй раз!

— Можно подумать, тебе не все равно.

— Нет, вовсе нет.

— С чего это вдруг?

— С того, что Минерва в больнице и с ней бог весть что творится, Джо-Нелл переезжает, а с тобой вообще ничего не понятно. И только я по-прежнему сижу на старом месте, как всегда. Словно и не живу.

— Просто ты трусиха.

— Вовсе нет.

— Р-р-р! — зарычала вдруг она, раскинув руки. От неожиданности я завизжала и отскочила к противоположной стенке лифта.

— Вот видишь?

— Это от неожиданности. — Я оправила юбку, разгладив все складочки.

— Если ты боишься грабителей, — поучала меня Фредди, — купи себе газовый балончик.

— В Таллуле таких не продают.

— Ну так что-нибудь в этом роде.

Двери лифта со свистом открылись, и на нас уставились две медсестры. Я выскочила наружу, шарахнувшись от Фредди, как от умалишенной, и радостно вдохнула прохладный, не загрязненный бактериями воздух.

ДЖО-НЕЛЛ

Теперь, когда Минерва тоже попала в больницу, сестры стали навещать меня по очереди. Если Фредди шла наверх, Элинор сидела у меня: они словно сговорились не оставлять меня наедине со сновавшими туда-сюда докторами. Забегая в мою палату, доктор Джей Ламберт с изумлением глядел, как Элинор кромсает «Нэшнл инкуайрер». На его лице было написано: «Боже, куда я попал?! Да тут же сумасшедший дом!» Мы свободно вздохнули, лишь когда эта обжора убралась в кафетерий «перекусить». Джей Ламберт задернул за собой занавеску и кинулся ко мне, на ходу расстегивая ширинку.

— Только осторожно, — предупредила я, оберегая свою ногу.

— Конечно-конечно. — И он стянул с меня одеяло. — Но я очень спешу.

— Ничего, зато мне вот спешить некуда, — ответила я, поглаживая его мгновенно напрягшийся причиндал.

После его ухода я стала смотреть мыльные оперы. Казалось, моя жизнь превратилась в нечто подобное: только без нарядов и красивых мужчин. Рано или поздно Джей Ламберт заявит, что надо поостеречься, а то его жена что-то заподозрила. Если бы мне давали по десять центов за каждую подозрительную жену, я бы уже скопила на «лексус». Но какая разница! Через пару месяцев у меня будет совершенно новый адрес: Маунт-Олив, штат Техас.

Джей забегал ко мне каждое утро, как раз перед началом «Дерзких и красивых». Приносил цветы, конфеты и золотые побрякушки. Больше всего мне понравилась булавка с лягушкой.

— Из-за тебя я просто теряю голову, — говорил он. И я, как обычно, не спрашивала, что об этом думает его жена.

— Рада слышать, — отвечала я, — но лучше будь повнимательней.

— А что? — Он так сморщился, словно был готов расплакаться.

— Видишь ли, мой милый, — я погладила его по лицу, — без головы тебе будет несладко. Ты же — доктор.

Подняв глаза, я вдруг увидела какого-то пожилого мужичка. Его лицо показалось мне жутко знакомым, и я сказала:

— Привет, чем могу служить?

— Я — брат Стоуи, — ответил он.

Тут я чуть с кровати не свалилась. На свой портрет он был не очень-то похож: в реальности брат Стоуи выглядел гораздо старше, лет за пятьдесят. На нем был красный свитер и темно-синие брюки, свое тяжелое серое пальто он перебросил через руку. И все же я была тронута, что он навестил такую заблудшую овцу, как я.

Вошедшая в палату Элинор так и отвесила челюсть. В ее глазах без труда читалось: «Проповедник из нашего санузла! Живой!»

— Ах, брат Стоуи, — сказала она чрезвычайно вежливо, — как мило, что вы зашли!

— Здравствуйте, — ответил он, протягивая ей руку, — простите, мы уже встречались?

— Да нет, — едва выговорила она.

— Тогда как же…

— Минерва держит ваш портрет у нас над унитазом, — пояснила я.