Американская история - [16]

Он упал, закатившись под кровать, и некоторое время не мог подняться. Увидел силуэты дерущихся на фоне открытой двери.

Адамсу удалось сбить руки Коннистона со своей шеи. Взревев, Коннистон размахнулся и ударил Адамса в лицо. Отброшенный к стене Адамс упал, но тут же вскочил и, прыгнув на Коннистона, обеими ногами ударил его в живот. Падая, тот стукнулся головой о металлическую спинку кровати; дернулся, затих на полу.

Оукли медленно поднялся. На дрожащих ногах подбежал к Адамсу и прижал его к стене.

— Ну хватит, — прохрипел тот.

Луиза смотрела на лежавшего мужа и тихонько постанывала. Адамс сдавленно проговорил:

— Ладно, ладно, отпустите.

Коннистон не двигался. Оукли отпустил актера и опустился на пол рядом с Коннистоном. Он просунул руку ему под голову, собираясь приподнять ее, и почувствовал влажную вмятину. Убрав руку, он увидел на ней кровь. Схватил запястье Коннистона, нащупал пульс. Через несколько мгновений пульс исчез под его пальцами.

Сквозь грохот крови в ушах до него смутно донесся голос Адамса:

— Надо вызвать врача. Побыстрее!

— Нет, — сказал Оукли. — Не нужно никого звать. — Он устало поднялся на ноги.

— Мертв? — прошептал Адамс. И, не получив ответа, воскликнул: — Боже, боже мой!

В это мгновение Оукли взглянул на Луизу и заметил на ее лице ликование. Однако это выражение исчезло так быстро, что он засомневался, не показалось ли ему.

— Он мертв, — сказал Оукли. — Он мертв.

Глава 8

Оукли сидел в большом кресле Коннистона, глубоко задумавшись, и смотрел, как меняются лица тех, кто слушал вместе с ним записанный на магнитофон разговор с похитителем. Лицо Луизы постепенно становилось деревянным, у Фрэнки Адамса губы дрожали, Диего Ороско — большой, толстый — напряженно смотрел в одну точку.

У Оукли еще болели мышцы — он перенапрягся, когда относил тело Эрла Коннистона в морозильник, бережно обращаясь с ним. Странно, подумал он, с какой осторожностью мы касаемся людей после того, как они умирают. Он чувствовал себя несколько отупевшим, будто нервы его отчасти утратили чувствительность после недавних событий. Однако мозг работал с отчетливой ясностью и быстротой — так и раньше бывало в минуты усталости.

Лента прокрутилась до конца. Диего Ороско громко хмыкнул. Остальные молчали. Оукли произнес размеренным голосом:

— Вот почему никто за пределами этой комнаты не должен знать, что Эрл мертв. Если об этом станет известно похитителям, я не поставлю и двух центов на шансы Терри.

— Конечно, вы чертовски правы, — согласился Ороско. Луиза Коннистон была бледна, волосы не причесаны. Она как-то странно подергивала головой — Оукли не сразу понял, что это жест отрицания, что она отказывается признать реальность происходящего с нею. Оукли сказал ей намеренно грубым, резким голосом:

— Возьмите себя в руки.

Ее лицо потемнело от злости.

— Заткнитесь.

— Мне нужно, чтобы у вас была ясная голова. Вы должны принимать участие во всем этом.

— Вам нужно, — презрительно пробормотала она.

Ороско подошел к Луизе и стал тереть и разминать ее руки своими огромными коричневыми ручищами. Луиза никак на это не отреагировала.

Оукли перевел взгляд на Адамса. Не сговариваясь, они вышли в коридор. Адамс возбужденно проговорил:

— Послушайте, богу известно, я не хотел, чтобы так получилось. Кто же мог знать, что он к нам ворвется? Она сказала, он три месяца не заходил к ней в спальню.

— Вы сбили его двумя ногами сразу. Где этому научились?

— Ну, недомерку вроде меня, растущему в бандитском районе, волей-неволей приходится драться. К тому же артистическую карьеру я начинал в бродячей труппе. Акробатом.

— Я так примерно и подумал.

— Что это должно означать?

— Я адвокат. Может, и я подзабыл немного уголовный кодекс, но все же помню, что по закону особое искусство некоторых атлетов может считаться опасным оружием. Кулаки боксера, например…

— Вы хотите сказать…

— Я просто размышляю вслух.

— Вы пытаетесь напугать меня до полусмерти. Зачем? Для чего вы притащили сюда этого толстого мексиканца?

— Так хотел Эрл.

— Это в связи с похищением?

— Да.

— Много вы сказали ему о… о том, как умер Эрл Коннистон?

— Достаточно.

— Кто гарантирует, что он меня не заложит?

— Диего работает на меня. Уж если кто и будет закладывать, то это я.

Адамс смущенно покраснел и спросил:

— А почему вы тут всеми командуете?

— Вы хотите, чтобы я подошел к телефону и доложил полицейским, кто убил Эрла?

— Все было не так! Вы же знаете, как это было! Я защищался…

— Может быть. Но если мы с Луизой будем настаивать на этой версии, вас посадят.

— Ерунда. Этот сукин сын бросился на меня как сумасшедший. Я действовал в порядке самозащиты — и произошел несчастный случай. Так что будет стоить ваше слово против моего?

— Слово нищего, третьеразрядного комика из ночного клуба и слова уважаемого адвоката и вдовы мультимиллионера. Кому бы вы поверили на месте присяжных?

— Мерзавец, — прошипел Адамс с отчаянием. — Вам нужен козел отпущения? Ну что ж, бедный актер всегда в проигрыше.

— Не обязательно все должно сложиться именно так.

— Да вы уж все приготовили. Осталось затянуть веревку.

— Нет. Можно сыграть иначе, если не хотите скандального процесса и тюрьмы.