Карл Оукли вышел из покосившегося сарая и зажмурился: яркое солнце ударило прямо в глаза. Он надел темные очки и стал разглядывать пропыленную улицу заброшенного мертвого городка, мертвого городка, который когда-то назывался Соледад.
Прямо у его ног был виден автомобильный след, слишком узкий для большой машины. Видимо, это была спортивная машина Терри. Оукли присел на корточки и долго рассматривал след в пыли, который вел или к сараю, или от него.
Несомненно Терри держали где-то поблизости. Оукли легко поднялся, из-за разрушенного здания вышел толстый Диего Ороско, внимательно изучавший землю. Карл Оукли покачал головой. Ничего мы здесь больше не найдем, подумал он. Это умные ребята, они лишних следов не оставили. Впятером — четверо мужчин и девушка — они похитили Терри Коннистон. И привезли ее сюда.
Оукли, сорокашестилетний, высокий, загорелый, в аккуратно уложенных волосах чуть пробивалась седина. На плечах и животе едва начал откладываться кабинетный жирок. Фотогеничное, как у актера, лицо казалось молодым и откровенным — для адвоката, часто выступающего в суде, это было немаловажно.
Об этом похищении не сообщили ни в полицию, ни в ФБР. Иначе, мрачно думал Оукли, это обошлось бы ему лично в двадцать раз дороже, чем получили похитители.
Старый универсальный магазин с еще целой крышей. Может быть, там ее и держали? Связанную веревками? Кормили ее или нет?.. Они подрались между собой, оставив одного мертвого. Ссора из-за добычи? А второй? Умер насильственной смертью, по болезни, или несчастный случай?
Терри Коннистон: где она? Что с ней сделали? Или она с ними? Не нужно ее недооценивать.
Они были дилетантами. Карл Оукли всегда уважал профессионализм, и его злило, что группа второразрядных музыкантов смогла провести такую операцию.
Деньги, отданные похитителям, Оукли не волновали: они принадлежали Эрлу Коннистону, а Эрл пожаловаться не сможет. Но Оукли было необходимо знать, жива ли Терри. И если жива, то где она? И где остальные три члена банды?
Адвокатский ум Оукли трезво оценивал ситуацию. Девушку, вероятнее всего, убили и закопали где-то в пустыне. Но следопыты Ороско из местных мексиканцев прочесали весь район. Они нашли два тела, но Терри среди них не было.
Пора было звать Ороско: ничего они здесь больше не найдут. Он крикнул ему и медленно пошел к машине.
— Я ничего не нашел, — сказал подошедший мексиканец.
— И не найдете. Времени прошло слишком много.
— Эта пустыня долго хранит следы, — проговорил Ороско с легким акцентом. Он был огромный и неряшливый, в джинсах и рубашке цвета хаки, живот пузырился над ремнем. У него были черные усы, как у бандита, и маленькая круглая шляпа.
Оукли со злостью перекусил сигару пополам. Сухой конец сунул в самый угол рта и зажег.
— Куда они поехали, Диего? Что они с ней сделали?
— Не знаю, Карл. Честно, не знаю. — Ороско неопределенно махнул рукой в сторону гор. — Может быть, в Мексику. Сам бы я именно туда отправился со всеми этими деньгами. Отсюда пятнадцать миль — можно пешком дойти, а как граница охраняется, вы знаете…
— Нет. Они бы не взяли Терри, если бы шли пешком. Да и деньги — немалый груз. Если они пошли пешком, то где машины? У них были здесь две машины. Чертовщина какая-то!
— Посмотрю еще раз в сарае, — пробормотал Ороско и отошел.
Оукли сел в машину, завел двигатель и включил кондиционер. Рядом на сиденье лежала папка, он отыскал в ней фотографию и стал разглядывать. С фотографии смотрело лицо Флойда Раймера, дерзкое и насмешливое.
Ему хотелось бы знать побольше о личности этого Раймера. Частные детективы по всей стране — корреспонденты Ороско — потратили почти сутки и немало денег Оукли на изучение истории Флойда Раймера. Узнать удалось немного. Флойд родился в Цинциннати, родители его разорились во время Депрессии и спились. Сам он прожил тридцать лет, не привлекая особого внимания. Это было довольно странно, если учесть его незаурядность.
В папке Оукли лежали также глянцевитые фотографии музыкальной группы Флойда — она играла во второразрядных ночных клубах от Эль Пасо до Сиэтла. На одной из них Флойд стоял у своего электрооргана, сунув руки в карманы узких брюк. Он был высокий, сухощавый, жилистый. Густые черные волосы, пышные бакенбарды; жестокие прищуренные глаза, бледно-серые, смотрели с холодным презрением: хищные, голодные глаза. Логично мыслящий, лишенный эмоций, но совершенно непредсказуемый. Оукли эта фотография напомнила молодых офицеров СС — он видел их захваченными в плен во Франции в 1944 году.
А вот Джорджи Раймер, брат Флойда. Худой как проволока, мешки под глазами, лицо изможденное, по-бычьи упрямое. Джорджи был безнадежным наркоманом, жил на героине, его лечили много раз, но безуспешно. На фотографии он стоял, согнувшись с контрабасом — вопросительный знак на месте того, что когда-то было человеком.
Теодор Люк, ударник, тяжело громоздился на своем троне позади барабанов и тарелок: плотный, мускулистый, на всех фотографиях отвернувшийся от объектива. Еще в детстве Теодор попал в автокатастрофу, и лицо его осталось обезображенным, так как на хорошего пластического хирурга не хватило денег.
