Американская история - [15]

— Как вы можете идти на такой риск?!

— Вы еще не поняли? Наша цель — спасти Терри, правильно? А не делать то, чего хотят они, просто потому что они этого требуют. Теперь вопрос. У них два выбора. Остаться без денег, но гулять на свободе. Или получить кучу денег, но неизбежно быть пойманными. Что выберут они? Они звонят завтра. Я им даю выбор, напомнив, что располагаю неограниченным богатством. Мое предложение: они отпускают Терри, она целая возвращается домой, и мы обо всем забываем. Другой их вариант — поскольку выкуп я платить отказываюсь — это убить Терри и скрываться. Но если они выберут этот путь, то будут знать, что я потрачу все свое огромное состояние до последнего цента, чтобы их поймали и убили самым болезненным и медленным способом, — сколько бы лет на это ни ушло. При таких вариантах что бы выбрали вы?

Оукли смотрел на него совершенно потрясенный.

— Вы действительно станете так рисковать жизнью Терри?

Коннистон покраснел от злости:

— Вы так ничего и не поняли, Карл?! Да в моем пути немного меньше риска. Ну как вы не можете понять? Нет ведь никакой гарантии, что они сдержат свое слово, получив деньги. Как мы можем обеспечить безопасность Терри? Фактически риск одинаков — зачем же платить? Гораздо лучше напугать их. Страх всегда можно использовать против террористов. Ничто другое не поможет. На деньги мне плевать. Мне нужна живая Терри, и я считаю, что этот путь самый мудрый.

— Да вы сами себе не верите.

— Приходится верить.

— Ну что вы за маньяк?

— Криком вы на меня не подействуете, Карл. И не пытайтесь. Если я не могу объяснить вам…

— Не можете. И не пытайтесь. Вы ведете себя так, будто имеете дело с бизнесменами, умеющими рассуждать. Но вы слышали голос по телефону. Это люди другой породы. Психопаты. Тот голос принадлежал человеку, который с рождения лишен способности отличать добро от зла. Мы имеем дело с чудовищем, которое так же безразлично к страху, как и к жестокости.

— Возможно. Но если вы так много услышали в его голосе и вы правы, то он ее все равно убьет. Выкуп его не остановит.

Оукли в полном отчаянии покачал головой.

— А если вы сделаете по-своему и они убьют ее? Вы потом истратите все до последнего цента, чтобы их выследить и убить. И когда вы этого добьетесь, Эрл, — много в этом будет смысла?

— Но я не думаю, что кончится этим.

— Какая разница, что вы думаете? Кого будет интересовать, какие у вас были в действительности мотивы? Эрл, судят по последствиям, а не по намерениям. Если вы это свое намерение выполните, вам придется добиваться своего чертовски долго. И я не уверен, что вам это удастся.

— Сейчас имеет значение только Терри. Меня нисколько не интересуют будущие обвинения и оправдания. — Лицо Коннистона стало упрямым, рука на столе сжалась в кулак.

Оукли с горечью проговорил:

— Хотя бы обсудите это с Луизой, прежде чем что-то предпринимать.

— Зачем? Чтобы она встала на вашу сторону и пыталась меня отговорить?

— Вы уверены, что она с вами не согласится?

— Конечно.

— Почему?

— Автоматическая реакция. Сентиментальность. Традиция: похищение, выкуп, спасение в последнюю секунду. Моя жена знает много фильмов о похищениях и ничего не знает о реальной жизни.

— Реальная жизнь, — устало вздохнул Оукли, — это психопат, который держит у виска Терри заряженный револьвер. Вы предвидите, что Луиза не согласится с вами, — неужели вы не понимаете, что любой отверг бы этот ваш сумасшедший план? Сколько человек, по-вашему, удалось бы найти…

— Черт возьми, — прервал его Коннистон, — я ведь не референдум провожу!

— Но вы обязательно должны рассказать Луизе о случившемся.

— Она не мать Терри.

— Она ваша жена.

Коннистон встал. Его способность к сопротивлению была сосредоточена на главном, и по поводу совета с женой он уже не мог спорить с Оукли.

— Хорошо. Идемте со мной. Лучше, если вы будете присутствовать, когда я ей все расскажу.

— Вы думаете, это мудро?

Коннистон как-то странно посмотрел на него.

— Было время, — пробормотал он, — когда я думал, будто знаю, что такое мудрость. Идемте.

Они прошли в переднюю комнату, но она уже опустела; в одном углу горел торшер.

— Легла спать, — решил Коннистон и резко повернул в другую сторону. Оукли, которого вдруг охватило беспокойство, поспешил за ним.

К ужасу Оукли, Коннистон не постучал, подойдя к спальне жены, он без колебаний распахнул дверь. Оукли уже догадался, что они сейчас увидят.

Мягкий свет проник из коридора в открытую дверь и осветил две обнаженные фигуры на постели. Луиза испуганно подняла голову, ее волосы тускло поблескивали. В комнате сильно пахло духами. Фрэнки Адамс проговорил с дурацким апломбом:

— Иисусе, смотрите, кто пришел. Послушайте, Эрл, не злитесь: даже правительство не одобряет монополистов. — Он истерически расхохотался. Губы Луизы сложились в трусливую жалкую улыбку, когда Коннистон двинулся к кровати, ее лицо стало безжизненным от ужаса.

Оукли пытался остановить Коннистона, но не успел. Дико зарычав, Коннистон отшвырнул Луизу и схватил обеими руками Адамса за тонкое цыплячье горло. Оукли, все еще старавшийся вмешаться, запутался ногами в упавшей на пол вместе с Луизой простыне и повалился на женщину, которая тихонько всхлипывала. Он высвободился из простыни и схватил было Адамса за голую ногу, но тот с силой пнул его в грудь. А потом еще что-то — локоть или колено — ударило его в висок.