Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 - [23]
В качестве примера приведу жену одного американского консульского работника во Владивостоке, которая во время обеда, куда мы были приглашены, заявила мне, что она хотела бы командовать американскими войсками, по той причине, что ей хочется послать солдат, чтобы они наконец заставили этих никчемных людей работать. Еще она заявила, что идеи свободы, которые они вбили себе в головы, привели к тому, что ей пришлось повысить жалованье своей кухарке с десяти до двенадцати долларов в месяц. Наши личные интересы оказывают большое влияние на наши суждения по всем вопросам.
Инструкции, о которых я упомянул выше, по моему мнению, вбивали клин в то, что на поверку оказалось заметным расхождением между представителями Государственного департамента и военного министерства в Сибири. По прошествии времени представители Государственного департамента получили дальнейшие инструкции, где более явно высказывалось желание кого-то стоявшего близко к вершине властной пирамиды в Вашингтоне. Но за все это время в данных мне предписаниях не было изменено ни единого слова. Результат был очевиден. Единственное преимущество, которое я могу усмотреть в такой политике, заключалось в том, что она дает возможность с легкостью отвечать на любую критику, ссылаясь на действия либо Государственного департамента, либо военного министерства, в зависимости от обстоятельств. Позже мы поговорим об этих различиях и обсудим их.
В апреле 1918 года дипломатических представителей союзников известили о создании автономного правительства Сибири, которое называлось Временным сибирским правительством. В сентябре того же года возникло новое общероссийское правительство в Уфе, известное как Уфимская Директория. Последнее было сформировано актом Уфимского государственного совещания под председательством господина Авксентьева, бывшего министра внутренних дел в кабинете Керенского. В ноябре эти правительства объединились и сформировали правительство под названием Всероссийское Временное правительство в составе пяти человек.
В ночь с 18 на 19 ноября это правительство было свергнуто, и адмирал Колчак объявил себя Верховным правителем России. Несколько русских офицеров (все белые) организовали coup d’etat[3], и по всей Сибири пошел слух, что одним из идейных вдохновителей смены власти был английский генерал Нокс. Нет никаких сомнений в том, что в ночь переворота по улицам Омска маршировали английские войска, и создавалось впечатление, что они помогают русским, устроившим переворот. Кроме того, нет сомнений в том, что генерал Нокс имел большое влияние на адмирала Колчака, и похоже, ему хотелось, чтобы об этом влиянии узнали все.
Восточная Сибирь отреагировала на узурпацию власти Колчаком по-разному. Те из союзников, которые благоволили самодержавной власти в России, были очень довольны переменами, а русские, занимавшие при царизме различные посты, более чем довольны, потому что со времени падения царского режима это была единственная власть, которая сулила надежду вернуть себе прежний общественный статус. Сибирские крестьяне были не готовы высказывать свое мнение, пока этого не сделало правительство Колчака. Они уже достаточно повоевали и не хотели принимать участия в очередной войне, если могли ее избежать. Именно их всегда заставляли воевать во всех русских войнах, и именно они во время мировой войны понесли потери большие, чем все другие народы. Во время войны на долю их семей выпадали огромные тяготы, а когда они вернулись в свои дома, то обнаружили, что то, чем они пользовались для обработки земли, забрали на нужды армии. Я испытывал большую симпатию к этим людям и считал их добрыми, великодушными и гостеприимными.
Мне часто говорили, что они «примитивны и невежественны», но, когда речь шла о том, что затрагивало их интересы, эти крестьяне оказывались далеко не такими невежественными. Еще одно заблуждение, существующее в Соединенных Штатах, заключается в том, будто эти крестьяне не хотели учиться. Все, что я видел в Сибири, это опровергает. Проезжая через деревни, можно было увидеть детей, идущих в школу, точно так же, как в Соединенных Штатах, если не считать того, что мальчики носили свои книги в ранцах, как солдаты. Еще одним подтверждением их тяги к знаниям был тот факт, что почти все крестьянские делегации, приходившие ко мне со своими проблемами – а таких делегаций было больше сотни, – имели в своем составе деревенского школьного учителя.
Адмирал Колчак окружил себя бывшими царскими чиновниками, и, когда эти крестьяне не захотели брать в руки оружие и жертвовать своими жизнями ради того, чтобы вернуть их во власть, их начали избивать, пороть кнутом и хладнокровно убивать тысячами. А потом мир называл их «большевиками». В Сибири слово «большевик» означало человека, который ни словом, ни делом не желает способствовать восстановлению самодержавия в России.
Русское слово «большевик» возникло от слова «большинство». Оно впервые приобрело политическое значение в 1903 году, когда Российская социалистическая рабочая партия собралась в Лондоне на свой второй съезд. На этом съезде были высказаны две точки зрения, одна радикальная революционная, а другая умеренная реформистская. Приверженцы первой во главе с Лениным получили на этой встрече существенное большинство, и их назвали большевиками. Другая сторона была названа меньшевики от русского слова «меньшинство». До 1912 года эти две группы существовали внутри одной политической партии, но потом их разногласия стали непримиримыми.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.