Американец - [29]

После пожара приход несколько раз объявлял сбор средств на восстановление столовой для бездомных, и местные жители откликались на призыв внести свою лепту (отец пожертвовал миллион лир), но вскоре нас всех выбила из колеи неожиданная новость: дон Карло сложил с себя сан.

Следующие несколько недель все только и делали, что строили всевозможные догадки о причинах такого решения, и самые убедительные версии основывались на довольно-таки фривольных мотивах падре. Поговаривали, что у дона Карло есть любовница и скоро он на ней женится, ходили слухи и о его вероятной гомосексуальности. Наименее возмущенные сетовали, что многие молодые священнослужители поступают в семинарию, заканчивают ее и, получив на руки диплом, вскоре покидают Дом Божий.

Столовую так и не восстановили. Прежде она держалась на плаву лишь благодаря упорству приходского священника и самоотверженности его помощников, но теперь, после ухода дона Карло, не осталось никого, кто был бы способен продолжить его дело.

В итоге обугленный остов здания снесли, а пожертвования вернули. Получив назад свой миллион, отец свозил нас на Капри. За те три дня никто ни разу не упомянул столовую – свалившееся на мать богатство отбило у нее охоту перечить Эдуардо, она и думать забыла про волонтерство, и я не мог этому не радоваться, потому что у меня уже не было ничего общего с тем парнем, который устроил поджог, и меньше всего на свете мне хотелось вспоминать о Лео. Я по нему не скучал и не гадал, чем он занимается; завидев его на улице, я, вполне вероятно, перешел бы на противоположную сторону.

Во время наших коротких каникул на Капри мы ужинали в ресторанчике в бухте Марина-Пиккола, где заказывали свежайшего красного морского леща стоимостью сто тысяч лир за килограмм. Отец на днях совершил выгодную сделку, и мы могли позволить себе шикануть.

– Лично я собой доволен. Любой дурак может заработать на «голубых фишках», но если ты умудрился выиграть десять процентов на акциях «Желтых страниц», то тебя смело можно назвать гением, – сказал он как-то за ужином самым менторским своим тоном.

Мы разыгрывали из себя потомственных богачей, прекрасно зная, что мы всего лишь выбившиеся в люди бедняки. И действительно, добравшись до самых костлявых частей рыбы, мы обгладывали их, взяв в руки.

Пока я старательно воплощал в реальность мечту моих родителей, жизнь Американца стремительно превращалась в кошмар.

Впрочем, она не всегда напоминала страшный сон – напротив, бывало, свежий ветерок обдувал лицо Лео, когда он на рассвете возвращался домой на скутере, и внезапный прилив счастья напоминал ему после очередной жуткой ночи, что он жив. После очередной ночи, когда водка и кокаин сопровождались грабежами.

Каждый день он просыпался в обед, включал на полную громкость стереосистему, выкуривал одну за другой несколько сигарет, обзванивал друзей, чтобы договориться с кем-нибудь пропустить по стаканчику, съедал поджаренный хлеб с ветчиной, снова ложился спать, потом шел в спортзал, принимал душ, ужинал и обычно после десяти вечера выходил из дома, надушенный как путана, чтобы вместе с очередным подельником отправиться в бой.

В качестве военных трофеев выступали деньги, часы, золотые цепочки; если же попадался пижон нужной комплекции, Лео возвращался домой с парой почти новых «тимберлендов» и кожаной курткой, которые можно было продать на рынке Дукеска, но модники редко попадались ему в автомобилях, припаркованных на темных улицах Позиллипо, где обычно уединялись парочки.

Его карьера грабителя с самого начала была завязана на сексе. Женщины с поплывшей косметикой, склонившиеся над членом любовника, мужчины среднего возраста с обвисшим задом, трахающие молоденьких девчонок с иностранным выговором, транссексуалы с огромными причиндалами в компании дружков в галстучках. Нападая на людей, занимающихся сексом в машине, они неизбежно сталкивались с человеческой гнусностью, поэтому сообщников следовало выбирать с умом.

Здесь требовались парни хладнокровные и целеустремленные, которые в любой ситуации сохраняют самообладание. За домогательства и изнасилование полагалось несколько лет тюрьмы. От своих напарников Лео требовал определенной порядочности, по крайней мере в этом отношении. И не желал много на себя брать. Если он натыкался на адвоката с «ролексом» на запястье, который намеревался запустить руку несовершеннолетней румынке между ног, то следовало сосредоточиться на часах, не поддаваться желанию стать вершителем правосудия и не вызволять девчонку из передряги. В восемнадцать лет золотым правилом Американца было «каждый трахается как хочет».

Но чем более виртуозным грабителем он становился, тем труднее было найти ловких подручных. Большинство знакомых ему бандитов были невероятно дремучими, этих стадных баранов никогда не взяли бы даже на самую низкоквалифицированную легальную работу. Как-то один из таких подельников, недовольный тем, как Лео распределял прибыль, пожаловался кому-то в баре, тот передал его слова прихвостню главного по району и так далее по восходящей, пока не дошло до Кирпича, который пару недель спустя отправил своего человека на переговоры с Американцем. Или он вступает в клан и подчиняется ему, или каждый месяц отстегивает нужную сумму и продолжает свою игру.