Америка, часть вторая - [4]
Карл встает, хватает Даниэля, пытается его остановить. Карл пытается, но, однако, Даниэль сильнее.
Карл: Прекрати, пожалуйста!
Даниэль замолкает.
Даниэль: Хорошо, прекращаю. Вот прекратил.
Карл отпускает его, садится, он разозлен. Даниэль улыбается и снова начинает кричать, и колотить в сену.
Даниэль: Мадам, вы еще живы? Не умирайте именно сейчас, когда совет жильцов, в конце концов, одобрил кандидатуру моего друга Карла…
Даниэль смеется, Карл грубо отталкивает его от стены, тот падает на тахту, перестает смеяться.
Карл: Дурак!
Даниэль: Что с тобой? Я же шучу! Ты что такой нервный?
Даниэль спрашивает серьезно.
Даниэль: Что-нибудь случилось? Скажи…
Карл колеблется, как будто действительно хочет что-то сказать. Даниэль смотрит на него, как будто действительно чего-то ждет.
Карл: Даниэль…
Даниэль смотрит на часы, вскакивает с места.
Даниэль: Ой, смотри, сколько времени. Мы же опаздаем.
Даниэль встает, берет пальто, бросает Карлу его пальто.
Даниэль: Давай, шевелись, расскажешь мне по дороге. Давай же, чего ты ждешь?
Даниэль, выходя из квартиры, говорит скорее для себя.
Даниэль: Ты действительно сегодня странный…
Карл идет за ним, Даниэль, не глядя на него, продолжает.
Даниэль: Ты бумажник забыл.
Карл возвращается за бумажником. Открывает его, видит, что там только одна купюра, быстро закрывает его и кладет в карман. Голос Даниэля доносится из коридора.
Даниэль: Давай же, поторопись!
Карл берет ключи, гасит свет и выходит из квартиры.
Затемнение
II
В холле дома Даниэль и Карл проходят мимо Швейцара — молодого человека испанского происхождения, одетого в смешную и гротескную униформу привратника. Швейцар стоит за пультом, в углу рождественская елка и менора с перегоревшими электрическими лампочками вместо свечек.
Швейцар: Добрый вечер, сэр. Я не знал, что у вас гости.
Карл прошел бы мимо и даже и не обернулся бы, но лицемерие Швейцара его задело. Он возвращается на несколько шагов.
Карл: Пожалуйста, в мою квартиру больше никого не пускайте без предварительного сообщения.
Швейцар: Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. Я никого не пускал.
Карл: Сейчас все в порядке, но на будущее: прошу вас ко мне никого больше не пускать без предварительного уведомления.
Швейцар: Сэр, вы здесь человек новый, только что въехали. Может, вы не ознакомились с правилами…
Швейцар цинично чуть ли не обнимает большой стенд, на котором написано то, о чем он говорит.
Швейцар: В этом доме обо всех посетителях ДОЛЖНО сообщаться. Обо всех. Я никого не пропускал.
Даниэль веселится, стараясь это скрыть. Слушает разговор и смеется.
Карл: Я все понимаю и не хочу создавать проблемы. Говорю вам на будущее.
Швейцар: Я не знаю, сэр, чем могу вам помочь.
Карл: Мне помочь?! Вы мне помочь?! Мне не нужна никакая помощь, особенно от вас. Я только требую, чтобы вы выполняли свои обязанности! Работу, за которую вам платят…
Швейцар: Конечно, сэр. Я это и делаю. В этом доме существует правило: «Обо всех посетителях должно сообщаться», сэр.
Даниэль начинает громко смеяться, Карл ужасно раздражается.
Карл: Обо всех, да?
Швейцар: Обо всех.
Карл: Тогда как вошел этот человек? Послушайте, я действительно не хочу создавать никаких проблем. Я не буду на вас заявлять, проблемы не будет…
Швейцар: Сэр…
Карл: Вы утверждаете, что этот человек не давал вам денег, чтобы без уведомления пройти в мою квартиру?
Швейцар: Деньги? Какие деньги, сэр?
Карл: Значит, вы утверждаете… Вы же из меня делаете дурака! Послушайте, я не идиот! Я не требую ничего сверхъестественного. Я только требую, чтобы вы признались. Чтобы вы признали свою ошибку и все!
Швейцар: Сэр…
Карл: Просто признайтесь, что вы сделали!!!
Карл очень возбужден, начинает кричать. Даниэль решает вмешаться.
Даниэль: Карл, оставь!
Даниэль успокаивает Карла, отволакивает его в сторону и говорит в полголоса. Карл продолжает кричать.
Карл: Я только хочу, чтобы он признался. Пусть просто признается!!!
Даниэль: Брось. Не делай из себя дурака.
Карл: Я делаю из себя дурака?.. Я?
Даниэль: Kарл!
Карл замолкает, не знает, что делать.
Даниэль: Пожалуйста, успокойся. Оставь.
Даниэль обращается к Швейцару, который нагло продолжает стоять сдесь же рядом.
Даниэль: Послушай, парень, смотри, господин Россман… Как тебя зовут?
Швейцар: Рауль.
Даниэль вдруг обрадовался. Он оборачивается к Карлу с фразой: «Вот видишь!»
Даниэль: Рауль! Да, Рауль, значит, слушай. Мой друг, господин Россман сегодня немного возбужден. У него сегодня такой день.
Даниэль кладет купюру в наружный карман Швейцара.
Швейцар: Да, и погода ужасная, сэр. Ветер и дождь.
Даниэль: Точно. И ветер, и дождь, и все остальное. Очевидно, получилось какое-то недоразумение, какая-то случайная ошибка, правда, Рауль?
Швейцар: Да, сэр.
Даниэль: Отлично. И это больше не повторится, правда?
Швейцар: Да, сэр.
Даниэль: Мне приятно это слышать.
Даниэль похлопывает Швейцара по плечу, отходит и берет Карла под руку.
Даниэль: Теперь пойдем. Опоздаем.
Карл зло отстраняется, но не говорит ничего. Выходит раздраженный.
Швейцар: Остановить вам такси, сэр?
Даниэль: Это было бы замечательно, Рауль.
Швейцар по-деловому идет на улицу, Даниэль идет за ним.
Затемнение
III
В ресторане за небольшим столом
![Семейные истории [=МамаПапаСынСобака]](/storage/book-covers/8c/8c2bda7ef4b3806759e4a8d8e700e47ac25b1ec6.jpg)
«Клево! Потому что жизнь сурова». Так поют дети, которых играют взрослые актрисы. И играют клево, и жизнь, в которую они играют - сурова. Хотя, что перед нами дети, понимаешь не сразу. Подумаешь, детская площадка. Ну, игрушками забавляются. Едят кашу из песка. Мало ли куда заведет театральная условность! Может, это все должно обозначить проблему всеобщего инфантилизма.
«Супермаркет» — снова история о затхлом западном мире, где ничего никогда не меняется, так что героям несколько раз приходится жить в одном и том же дне. Место действия — школа для детей эмигрантов — в сущности, представляет собой витрину.Неясно, в какой стране находится школа (то ли Австрия, то ли Германия), неясно, почему в ней всего два ученика, причем одна из школьниц — дочь директора. Директор на протяжении всего действия пытается всучить регулярно навещающему его журналисту собственное диссидентское досье, якобы выкупленное им у органов.
![Кузнечики [=Саранча]](/storage/book-covers/74/7467b534f7097c2607ceb6889ae9191e0646d170.jpg)
В пьесе «Саранча» все персонажи находятся в состоянии перманентной войны друг с другом: красавица жена вытирает ноги о тряпку-мужа, ее брат-гомосексуалист бросает на улице слабоумного отца, чтобы тот не вернулся больше домой, мать и дочь не могут и пяти минут поговорить без взаимных упреков, а подозрительный до маниакальности тележурналист видит в каждой хорошенькой девушке шпионку. Эти люди не умеют любить, они эгоистичны до последней степени, относятся к жизни потребительски и самоутверждаются, поедая друг друга.
![Белградская трилогия [=С Новым годом, Белград!]](/storage/book-covers/11/11898e91ebbe2a2f09c9e87ac1b10c16cb166300.jpg)
Действие «Белградской трилогии» происходит в Чехии, Австралии и Лос-Анджелесе. Практически все герои — эмигранты из Сербии. Несколько частных историй, которые разворачиваются под Новый год на разных полушариях, должны проиллюстрировать, как плохо жить вдали от родины. Независимо от того, нуждаются ли герои пьесы в чужом краю или вполне обеспечены квартирой, работой и семьей, они чувствуют себя в эмиграции крайне неуютно. Внешне вроде бы никаких трагедий не происходит. Братья Кича и Мича Йовичи, обитающие в Праге, собираются добыть денег на пропитание, выиграв конкурс на лучшее исполнение мамбы.
Эта замечательно правдивая история о людях, находящихся в сложных семейных и любовных взаимоотношениях. В одной из ремарок Срблянович пишет: «Все персонажи постоянно едят», поэтому зал ресторана с живой джазовой музыкой знаменитого трио Евгения Борца — лучшее место действия. Впрочем, персонажи, как и положено саранче, с удовольствием едят и друг друга, так что наблюдать за ними интересно. Тем более, что финал у этой истории, с легким мистическим привкусом, довольно необычный и даже загадочный.«Я часто слышу о „новой драматургии“, так вот, на мой взгляд, пьеса „Саранча“ прекрасный, живой образец этой самой „новой драматургии“, только предстающей не в виде выхолощенной мрачной фантазии, а как очень жизненный и художественно точный слепок с повседневности.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.