Америка, часть вторая - [18]
Даниэль: И что? Отдыхаешь?
Карл: Oтдыхаю.
Даниэль и Карл замолкают. Ситуация какая-то глупая. Даниэль смотрит на елочку, которая разве что не завяла.
Даниэль: Какая-то бедная твоя елка.
У Карла по щекам текут слезы. Не так, как до этого, но все же Карл совершенно явно начинает плакать.
Даниэль: Карл, ты что, плачешь? Ты плачешь?
В это время открывается дверь ванной, оттуда выходит Мафи. Она не замечает, что происходит.
Мафи: Карл, ты сколько заплатил за эти полотенца? Где ты их купил? Они из чего? Сколько стоили? Ты действительно перегибаешь.
Даниэль перебивает ее.
Даниэль: Mафи.
Мафи: Что еще?
Даниэль не отвечает ей. Карл прячет лицо, скрывает, что плачет. Даниэль только смотрит на него, не знает, что делать. Мафи садится за стол.
Мафи: Maфи, Мафи, что Мафи? Что случилось?
Мафи, в конце концов, и сама замечает, в каком состоянии Карл.
Мафи: Ты что, плачешь? Даниэль, он что, плачет? Что с ним, что случилось? Даниэль, что случилось?
Даниэль: Не знаю.
Даниэль действительно не знает.
Мафи: Kак не знаешь? Почему он плачет? И что ты просто сидишь?
Даниэль: А что мне делать?
Мафи: Kак, что делать? Видишь, что ему плохо! Почему ты не спросишь, что с ним! Карл, скажи, что с тобой?
Карл громко плачет.
Мафи: Ты посмотри… Даниэль!
Даниэль: Что «Даниэль»?!? Что!!!
Карл поднимает взгляд, не перестает плакать.
Карл: Не ругайтесь.
Даниэль: Да я не ругаюсь, это она!
Мафи: Что я? А что ты делаешь? Ты же видишь, в каком он состоянии, и просто сидишь здесь…! Посмотри на его лоб, он весь в синяках.
Карл: Mафи, пожалуйста, не кричи.
Мафи не сразу, но все же замолкает.
Даниэль: Ты скажешь нам, что с тобой? Что случилось?
Карл поднимает голову, вытирает руками лицо.
Карл: Мне нужна ваша помощь.
Мафи: Говори, не стесняйся, скажи все, что нужно!
Даниэль: Помолчи, дай ему сказать!
Мафи: Сам помолчи!
Карл просто смотрит, она замолкает.
Мафи: Ладно, я молчу. Молчу и слушаю.
Карл опять медлит. Мафи теряет терпение.
Мафи: Ну, давай, говори!
Карлу ничего не остается. В конце концов, он признается.
Карл: Я потерял работу.
Даниэль: Kак это? Это невозможно!
Карл: Возможно. Меня уволили. Я получил отказ. У меня заблокированы все кридитки, на счете почти ничего не осталось.
Даниэль: Это невозможно!
Карл: Возможно. Я сделал только одну ошибку. За десять лет одну маленькую, глупую ошибку.
Даниэль: Это невозможно!
Карл не сдерживается.
Карл: Да возможно! Пойми, что возможно!!!
Даниэль: Ладно, хорошо… Я понимаю. Я понял.
Даниэль задумывается о том, что он понял. Но он просто не может сдержать себя.
Даниэль: Но это же невозможно!
Даниэль не хочет нарочно раздражать друга. Это вырывается из него. Поэтому он быстро прибавляет.
Даниэль: Нет, нет причин для беспокойства. Ни о чем не беспокойся. Все уладится!
Карл в бешенстве, как будто Даниэль во всем виноват.
Карл: Kак уладится?! Как ты думаешь, что все уладится? Как уладится? Как? Дурак!
Даниэль обижен, как какой-то ребенок, пьет вино, потому что не знает, что делать. Что-то бормочет, затем проливает вино на белоснежную скатерть. Карл замолкает, старается держать себя в руках. Но он все же выходит из себя.
Карл: Да ты понимаешь, какие у меня долги? Ты понимаешь, что мне нечем платить за эту квартиру. Ты понимаешь, что у меня даже нет денег, чтобы купить продукты, которые ты ешь, вино, которое ты проливаешь, нет денег!!!
Даниэль теперь действительно опечален, старается вытереть салфеткой пятно.
Карл: И оставь это! Оставь, слышишь, я ее выброшу!!!
Даниэль: Подожди, я вытру!
Карл очень грубо выхватывает из руки Даниэля салфетку, бросает ее. Даниэль не знает, что делать с руками и вообще с самим собой. Он не любит такие ситуации. Он действительно их не любит. Карл закрывает лицо руками. Даниэль медленно, почти украдкой, как какой-то назойливый, надоедливый ребенок, берет салфетку Мафи. Мафи впервые подает голос. Холодно и жестко.
Мафи: Oставь это.
Даниэль сразу же кладет салфетку.
Мафи: Kарл, сколько?
Карл: Mного.
Мафи: Сколько?
Карл: Mафи, ужасно много. И квартира, и все эти вещи, и все кредитки…
Мафи: Kарл, я спрашиваю, сколько?
Карл медлит. Даниэль не вмешивается. Понятно, кто подписывает чековую книжку.
Карл: Сто.
Мафи: Сто чего?
Карл опять медлит.
Карл: Сто тысяч.
Даниэль просто отскакивает от стола. Взвизгивает.
Даниэль: Твою мать!
Карл: Но даже не это главное.
Мафи: Это много.
Карл: Это только проценты.
Мафи: Mного.
Даниэль: Твою мать…
Мафи: Замолчи.
Мафи задумывается. И Карл, и Даниэль в ожидании смотрят на нее. Мафи думает. Думает. Думает. Считает в уме. Пересчитывает по памяти. В уме высчитывает проценты, проценты прибавляет к сумме. Прибавляет, делит, умножает. В конце концов, заключает.
Мафи: Это много
Карл: Я бы вернул.
Мафи: Нет. Это много. Я знаю, что тебе тяжело, понимаю тебя, но это слишком много.
Карл: Ты можешь не давать мне всю сумму.
Мафи: Не половину. Ни третью часть. А все, что меньше, для тебя ничего не значит. Надо было думать, Карл. Ты должен был это знать.
Даниэль: Как он мог это знать? Ты знаешь, сколько он зарабатывал!
Мафи: Знаю. Поэтому и говорю.
Даниэль: A попросить отца, чтобы он ему занял? Карл все ему вернет, правда, Карл?
Мафи: Я сказала, нет.
Даниэль: Для твоего отца это не много.
«Клево! Потому что жизнь сурова». Так поют дети, которых играют взрослые актрисы. И играют клево, и жизнь, в которую они играют - сурова. Хотя, что перед нами дети, понимаешь не сразу. Подумаешь, детская площадка. Ну, игрушками забавляются. Едят кашу из песка. Мало ли куда заведет театральная условность! Может, это все должно обозначить проблему всеобщего инфантилизма.
«Супермаркет» — снова история о затхлом западном мире, где ничего никогда не меняется, так что героям несколько раз приходится жить в одном и том же дне. Место действия — школа для детей эмигрантов — в сущности, представляет собой витрину.Неясно, в какой стране находится школа (то ли Австрия, то ли Германия), неясно, почему в ней всего два ученика, причем одна из школьниц — дочь директора. Директор на протяжении всего действия пытается всучить регулярно навещающему его журналисту собственное диссидентское досье, якобы выкупленное им у органов.
В пьесе «Саранча» все персонажи находятся в состоянии перманентной войны друг с другом: красавица жена вытирает ноги о тряпку-мужа, ее брат-гомосексуалист бросает на улице слабоумного отца, чтобы тот не вернулся больше домой, мать и дочь не могут и пяти минут поговорить без взаимных упреков, а подозрительный до маниакальности тележурналист видит в каждой хорошенькой девушке шпионку. Эти люди не умеют любить, они эгоистичны до последней степени, относятся к жизни потребительски и самоутверждаются, поедая друг друга.
Действие «Белградской трилогии» происходит в Чехии, Австралии и Лос-Анджелесе. Практически все герои — эмигранты из Сербии. Несколько частных историй, которые разворачиваются под Новый год на разных полушариях, должны проиллюстрировать, как плохо жить вдали от родины. Независимо от того, нуждаются ли герои пьесы в чужом краю или вполне обеспечены квартирой, работой и семьей, они чувствуют себя в эмиграции крайне неуютно. Внешне вроде бы никаких трагедий не происходит. Братья Кича и Мича Йовичи, обитающие в Праге, собираются добыть денег на пропитание, выиграв конкурс на лучшее исполнение мамбы.
Эта замечательно правдивая история о людях, находящихся в сложных семейных и любовных взаимоотношениях. В одной из ремарок Срблянович пишет: «Все персонажи постоянно едят», поэтому зал ресторана с живой джазовой музыкой знаменитого трио Евгения Борца — лучшее место действия. Впрочем, персонажи, как и положено саранче, с удовольствием едят и друг друга, так что наблюдать за ними интересно. Тем более, что финал у этой истории, с легким мистическим привкусом, довольно необычный и даже загадочный.«Я часто слышу о „новой драматургии“, так вот, на мой взгляд, пьеса „Саранча“ прекрасный, живой образец этой самой „новой драматургии“, только предстающей не в виде выхолощенной мрачной фантазии, а как очень жизненный и художественно точный слепок с повседневности.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.