Америго - [42]

Учеников охватил великий страх. Каждый из них думал о смерти, – о том, что чувствует человек, падающий в Океан, – о неведомых вечных муках, о чудовищном праздномыслии, о доверчивости несчастных взрослых, обманутых праздными идеями Врага Корабля; и в сердцах юных людей вихрем пробуждалась ненависть к Уолтеру Крамли…

– В писаниях сказано: испытание грядет вновь, – прошептал вдруг учитель, потом заревел: – Вы не ослышались, испытание грядет вновь! Враг Корабля может быть среди нас! Посмотрите же друг на друга с открытым сердцем! Посмотрите друг на друга, когда на вас не смотрит ваш учитель или Господин! Посмотрите друг на друга, иначе наш чудесный Корабль обречен!

Ученики стали в ужасе переглядываться. Неужели кто-то из них был способен на такое злодейство? Неужели тот, кто знал об Океане то же, что знали они, мог обречь на страшнейшую из участей целый Корабль? Неужели тот, кто видел красоту Парка Америго, захотел лишить самого себя будущих высших Благ? Неужели в его сердце не нашлось любви к Создателям? А если и не нашлось любви, то неужели не нашлось благодарности?

Выждав минуту, учитель вскинул правую руку.

– Но радуйтесь, друзья мои! Бойтесь, но радуйтесь и готовьтесь принять испытание! Ибо в писаниях сказано и следующее: миновав это испытание, мы немедленно прибудем на остров высших Благ!

И выражения лиц преобразились. Оцепенения как не бывало: кто исступленно, как в самый первый выход, оглядывал небо над кронами деревьев и щурил глаза от заново вспыхнувшего в них солнечного света; кто вдыхал чудные ароматы Леса с такой жадностью, словно бы это было его последнее утро; многие насупливались и потрясали кулаками, готовые защищать себя и Корабль от нового предателя и его страшных умыслов.

Уильям лег на живот и заглянул под новую кровать.

В тот вечер родители отлучились: мама, недавно получившая жалованье, вышла за покупками, а Рональда неожиданно позвал к себе один из сотрудников, и отец тоже испарился – радостный, в шляпе набекрень и с пустой склянкой для размышления в руках. Уильям, который на днях снова расстался со своей принцессой, грустил в одиночестве; тогда у него и появилось нелепое, подпитанное грустью желание проверить старый ящик.

Ящик, конечно, был пуст; из него выкатился на ножечках-спицах испуганный паук. Уильям вздохнул и стал водить ладонью по голому дощатому настилу, думая о неблагоразумном и праздном; тут половица под изголовьем кровати надломилась и едва не защемила ему пальцы. Уильям сперва отпрянул от нее, но затем уже нарочно ткнул ее вглубь, еще раз и еще.

Сломанная доска открывала довольно широкую щель. Он пошарил рукой под полом и уперся в твердое дно. «Тайник! – догадался он. – Вот что это такое! Тайник, прямо как у Элли!» В самом деле, почему и он не мог устроить тайник у себя дома? Ему, без сомнения, следовало доложить об этой доске отцу, – но что-то говорило Уильяму, что тайник может зачем-нибудь пригодиться. Нет, что за вопрос, он ведь знал – зачем!

Еще с девятого года ученики Школы начинали посещать разных наставников – те рассказывали о новых, удивительных науках: философии, физике, астрономии, истории общества Корабля. Их аудитории помещались на этажах выше; ученики сперва заходили в «Научные Издания» за учебниками – книгами по наукам, – затем поднимались в эти аудитории по парадной лестнице. Во время новых занятий говорили на множественные темы, которые, в отличие от учительских речей, не повторяли друг друга в точности день за днем. Но и забывались они куда легче: одна тема быстро сменялась другой, наставник попросту не успевал выделить все важные и интересные места, так что толку от этих занятий было мало. Уильям хотел забрать некоторые учебники домой, но не вышло: без внимания взрослых эти книги могли пробудить губительное для человека праздное любопытство, поэтому их отбирали по окончании занятий. Ученикам разрешалось оставлять у себя только Книги Заветов.

Однако в первый же день, когда Уильям пришел в «Научные Издания» без сопровождения учителя, он обнаружил одну пугающе очевидную странность.

Шкафы с учебниками в «Научных Изданиях» располагались строгими рядами вдоль стен, но еще один шкаф стоял прямо посередине помещения, на глазах у хранителя, учеников и учителя. К этому шкафу была прикреплена большая табличка с названием… «Старые Издания». Нетрудно было догадаться, какие учебники хранят в этом шкафу, но отчего же его поставили там, где должна была стоять статуя одного из творцов или, на худой конец, какой-нибудь символ? Отчего понадобилось собирать книги, не пригодные ни для каких занятий? Никто из учеников туда не заглядывал, на первых порах боялся заглядывать и Уильям, несмотря на то что хранитель за своим столом на дальней стороне комнаты не мог видеть полок шкафа и того, что происходило перед ними: «Старые Издания» были обращены ко входу!

Через какое-то время Уильям рассказал об этой странности Элли.

– Попробуй их взять, – посоветовала ему девушка. – Ты ведь говорил, что учитель это не запрещает.

– Да, но… – Уильям замолк, пытаясь найти слова.

– Ты сам еще чуднее, чем этот шкаф, – засмеялась Элли. – Ты не боишься приходить в Лес, но не можешь сделать то, что тебе совсем не мешают делать.