Америго - [41]
– …Только сплоченными мы доберемся до Америго, – закончил отец и вздохнул. – Еще бы. Нет, может, ты и права. Но сколько еще?.. семнадцать? восемнадцать?
– Не говори так, – жалобно отозвалась мать. – Лучше радуйся, что мы молодые!
– А что? – полюбопытствовал Рональд. – Ты боишься?
– Не уверена, – пробормотала Мадлен. – Я ведь давно жду, как все ждут. Но вечное блаженство, – она покрылась румянцем, – все праздные желания… это ли человеку нужно? Вдруг мы потеряем свои лица? Вдруг разочаруем друг друга…
– Создатели мудры, – изрек отец. – Наверняка они способны найти и нам должное место, кому, как не им, решать, что будет пригодно нам как Благо…
Они еще долго разговаривали. Уильям, которому совсем не хотелось их слушать, уже провалился в сон.
Утром ссора возобновилась. Уильям пожалел о том, что в праздники не приходится посещать Школу. Пока мать в очередной раз остывала, он добился от нее разрешения выйти поглазеть на парадную процессию – в это время ряженые проходили по Северным улицам. (На самом деле он, конечно, не стал над собой нарочно издеваться и несколько часов слонялся по Южной части палубы, спасаясь от назойливого солнца под навесами закрытых лавок.) Во второй половине дня он пришел обратно с надеждой, что родители как-нибудь примирились, но вместо этого застал самую непривычную картину: отец и мать сидели на его кровати, и отец робко и смешно, двумя пальцами через сорочку, щипал королевские груди матери, глядя мимо без всякого смысла в глазах.
– Ты принимал сегодня благоразумие? – с подозрением спросила мать, не оборачиваясь на вошедшего Уильяма.
– Я не смог, – проворчал Рональд. – Я и терпение еле-еле. Как ни попадет на язык, все вспоминаю про размышление…
Мадлен помолчала немного, собираясь с мыслями.
– Мы пойдем прогуляемся до цветочного, а ты сделай как обычно.
– Как обычно? – простонал отец.
– Ага, – подтвердила Мадлен и показала знакомый жест правой рукой. – Если очень хочешь, подожди меня, я за тобой поухаживаю. Уильям, ты же не против, да?
– Нашла кого спрашивать, – буркнул Рональд и наконец отпустил жену. – Идите.
К началу десятого года выходы в Парк Америго были сокращены до трех дней, а прекрасный берег, который долго, почти незаметно переменялся, стал совсем неузнаваем.
Исчезло невероятно живое и яркое чувство, с которым все дети когда-то забывали о палубе Корабля и бросались искать приключений на неизведанной земле Парка. Теперь ученики хорошо понимали, что настоящее, непреходящее счастье ждет их совсем в другом, несравнимо далеком месте и ради него предстоит всю оставшуюся жизнь посвятить Кораблю, и мысленно сами отстранялись все дальше и дальше от своего третьего дома. Никто уже не рисовал на песке и не пытался подойти ближе к самой чаще леса; все реже раздавался звонкий смех, все реже слышались веселые крики и задорная ругань; им наскучило даже играть в общественные положения. Они лениво прохаживались на свету, который, как казалось, стал гораздо тусклее, и смирно, прильнув друг к другу, отдыхали в тени, превратившейся в неподвижный мрак. Они еще чувствовали что-то, в этом нет сомнения! – но чувства были рассеяны так же, как в прошлом рассеивалось внимание пытливых детских глаз, и нельзя было собрать из этого скупого тумана ничего того, что могло бы захватить с новой силой…
Здесь, улучив момент, учитель начал свое самое неожиданное выступление.
– Друзья мои! – воскликнул он… и умолк, подогревая таким образом интерес учеников.
Юноши и девушки мало-помалу отклеились от древесных стволов и камней и собрались вокруг человека в черных одеждах.
– Обратите ваши взоры к воде, что окружает вас все эти годы, как вы окружаете меня!
Ученики с недоумением оглянулись на спокойный ров.
– Вы не слышали клокота этих вод и не видели здесь холодных дождей. Это место знает только радость, как и остров Америго, но мы не можем забыть о том, что мы все еще не на острове Америго. Мы должны нести нашу службу на Корабле, чтобы заслужить награду, а на Корабле идут дожди и кипит вода на мостовых! Корабль помнит горе и слезы!
Он вновь остановился, толпа теперь примолкла вместе с ним. Шум деревьев заполнил собой берег.
– Слезы… – горестно повторил он. – Слезы людей и слезы Создателей! Мы должны помнить страшное испытание, которое довелось пережить Кораблю! И я говорю не об Океане, виденном тысячи лет назад… я говорю, что Создатели были преданы одним из нас.
Толпа оживилась волнением; всюду звучали голоса: «Один из нас? Кто? Что же он сделал?»
– Он пожелал низвергнуть наш чудесный Корабль в ужасный Океан!.. – ответствовал учитель, слезы стояли и в его глазах. – В этом заключалось испытание, и умысел мог быть осуществлен! Испытание несло в себе гнев Создателей, но оно же несло и милость. Они позволили нам доказать нашу любовь к ним и к Америго. И мы выдержали испытание! Но нам пришлось уничтожить предателя, а он был одним из нас, он был пассажиром чудесного Корабля! Его звали – Уолтер Крамли! Уолтер Крамли – Враг нашего Корабля! Вечные муки терзают Уолтера Крамли на дне Океана!
Учитель опустил голову, сжал кулаки, собираясь с духом…
– Уолтер Крамли был одним настоящим Врагом Корабля, но он совратил сотни заблудших умов! Он надеялся обрушить Корабль в Океан – и посулил заблудшим умам пустые утехи, искусил их ложной целью, вселил в их бедные головы неуничтожимое праздномыслие, навеки обезобразил их сердца! И они разделили его умысел – но, как и предатель, отправились за борт, низринули себя на дно Океана, где их злобе и праздномыслию нашлось надлежащее место!
Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.