Алые паруса бабушки Ассоль - [57]

– Время разное, – объяснил я.

– Что такое это время? – вздохнул дядя Моня. – Его больше нет.

Я думал, думал, потом решил высказать свои предположения вслух:

– Ассоль Ландер хочет подставить отставному адмиралу Готланду своего внука, которого тот в глаза не видел и, может, даже не знает о его рождении. Кортик придет с подбитым правым глазом. Он копия его сына. Адмирала наверняка хватит удар.

– И поделом ему! – злорадно заметил дядя Моня. – У него уже был один инсульт. Если не ошибаюсь, закончилось все инвалидностью.

– Бабушка Икара такая кровожадная? – удивилась матушка.

– Да нет, просто она знает, что по-хорошему ей Готланд ни за что не отдаст карту с этим фарватером. Ни за что, понимаете? – объяснил дядя Моня.

– Почему? – удивился я.

– Она думает, что из-за адмиральской надменности и мстительности. Им несколько раз приходилось по жизни сталкиваться, Готланд всегда демонстрировал свое пренебрежение и брезгливость, да и ненависти не скрывал – считал, что только она виновата в смерти сына.

– Она так думает, а на самом деле?..

– А на самом деле он уже продал эту карту полгода назад – или около того. И не то чтобы продал, а отдал в счет будущего процента. А процента не получил. Можно было бы предположить, что умный коммерсант продаст его еще раз, ни словом не обмолвившись о старой сделке, но адмирал этого не сделает. Советская офицерская школа. В ней честь и ненависть отрабатываются до абсурда.

– Откуда ты знаешь, что продал? – замер я в предчувствии разгадки.

– Наш последний разговор помнишь? Прослушки в доме Ассоль Ландер. Я навел справки по своим старым связям. Она действительно хочет достать какой-то затонувший груз с «Германика». И не она одна. Как это ни прискорбно, но бабушку Ассоль могли опередить.

– И ты знаешь, кто? – прошептал я.

– Дорогой мальчик, мне это не интересно. Если клад уже достали, зачем им интересоваться? – изрек дядя Моня и посмотрел на меня, очень собой довольный.

– Но если ее опередили, почему же адмиралу не заплатили процент? – подскочил я.

– Не кричи на дядю! – тут же отреагировала матушка.

Но меня уже было не остановить:

– Потому что этот человек умер? Он умер, да? Он достал клад, а потом умер?

Дядя Моня с бесстрастным лицом отхлебывал из чашки остывший бульон.

– Я должен увидеться с Кортиком!

– Ну уж нет, – преградила мне дорогу матушка. – Он сам придет, когда захочет. Иди на свой подъемный кран и жди.

– Ты не понимаешь! Бабушка Ассоль отправит Икара к адмиралу, тот от ужаса, что увидел перед собой привидение сына, отдаст ему весь архив – что там какой-то фарватер! Потом Кортика потащат на яхту нырять на дно Балтийского моря, потом его ждет припадок бабушки, когда та узнает, что ее опередили! Да Ассоль Ландер может тоже хватить удар, если она это узнает!

– И что? – невозмутимо нависала надо мной матушка.

– Это же все можно предотвратить! – удивился я ее спокойствию.

– Ты слышал, Моня, что говорит мой сын? Предотвратить!

Дядя Моня на это философски заметил, что только сейчас понимает смысл счастья.

– Это в твоем стиле, в буддистском, – объяснил он, а раньше никогда надо мной не насмехался. – Счастье – это когда ты дебильно понимаешь, что ничего нельзя предотвратить, и просто созерцаешь происходящее.

– И в чем здесь счастье?

– Никаких эмоций, – объяснил Иммануил Швабер. – Абсолютно. Но интересно, чем все кончится.

Около четырех ночи Кортик очнулся за прилавком в кафе. Он не помнил, когда уснул. Двое заклепанных байкеров за столиком завороженно смотрели, как Ваниль выкладывает на торт взбитые сливки из кондитерского мешка, напевая при этом песенку на английском. Сливки ложились белыми розочками, которые она потом украшала пластинами красного и желтого мармелада.

– И посередине – розовую, из крема… – прошептал один байкер. – И листики, листики – зелененькие!..

Другой наблюдал все это, нервно постукивая правым кулаком в кожаной перчатке в левую ладонь.

Ваниль приступила к выкладыванию розочки.

Пошатываясь, Кортик вышел в затемненный зал.

– У моей мамы отчество Петровна, – громко сказал он.

– Заметано, – кивнул нервный байкер.

Кортик поднялся на второй этаж. Стукнул один раз костяшками в дверь и вошел. В комнате было темно.

– Это я, – сказал громко Кортик.

У кровати с таким же пологом, как у него, зажегся ночник. Бабушка Соль села и, прищурившись, посмотрела в сторону двери.

– Твоя дверь следующая, – сказала она. – Уже пять? Что молчишь? Закрыл кафе? Иди к себе, поспи час. В шесть придет Ваниль и покажет тебе…

– Как имя старика Готланда? – перебил ее Кортик.

Бабушка вздохнула и попросила:

– Подойди. Я без линз плохо вижу. Посмотри, здесь в тумбочке у меня лежат очки. Нет? Тогда на подоконнике. Тоже нет? Странно. Ладно, садись на кровать и говори, чего тебе надо.

– Назови имя старика Готланда.

– Питер.

– А моего деда?

Бабушка Соль тяжело вздохнула и выбралась из кровати. В длинной ночной рубашке. Пошла к столу и шарила руками, пока не нащупала очки. Надела их. Вернулась к кровати, села близко от внука – их колени соприкоснулись, посмотрела ему в лицо и устало потребовала:

– Не тяни.

– Моего деда звали Петр. Отчество мамы – Петровна.

– Ну и что?