Алые маки на серых скалах - [85]

В волнении за подругу Ася прикусила губу и готова была пойти выручать ее. Но вот Новикова тряхнула головой и строго сказала:

— Да, видела Ленина, сотни раз видела и тогда, когда стояла в карауле у совнаркомовского кабинета, и в другие разы, когда он выступал перед курсантами или на разных митингах, видела и в Тайнинском саду Кремля, когда он отдыхал вместе с Надеждой Константиновной. Простой он! Умный, серьезный человек…

— А здоровкалась ли ты с ним за руку? — коварно подмигнув товарищам, с улыбкой спросил кто-то из рабочих, тоже русский.

— За руку нет, а так — обязательно отвечал. Скажешь: «Здравствуйте, товарищ Ленин» — это когда по утрам он проходил мимо меня, а он отвечает: «Здравствуйте, товарищ курсант!» Говорю, простой, сердечный человек, обходительный человек, заботливый!

— Заладила: «простой», «сердечный», это мы без тебя знаем. А ты толком, по-человечески расскажи! — требовательно крикнули из зала.

— По-человечески? Ленин день и ночь болеет душой за народ. Вот и сейчас, после покушения на него, с пулей вражьей в плече, думает обо всем и обо всех! Да, да, да, и о вас, бакинцы, тоже! О том, как вы разговоры ведете о марксизме, о пролетарском интернационализме, а на деле в рабстве находитесь у толстосумов. Нефть у вас в цистернах застаивается, добычу сократили, ибо некуда ее девать, хоть в Каспий выливай, а Советской России ее не продаете. Без нефти и бензина сидит ваш самый лучший друг — Советская Россия, а вы задушевного разговора ждете о руководителе, об ученом, труженике — Ленине. Но разве можно все узнать о великом человеке, вожде революции с ходу, с одного разговора?

Тон у Ани был задиристый. Но большинству собравшихся ее прямой разговор был по душе. Слово за слово, и Ане пришлось рассказать не только о бое с Алексеевским добровольческим конным полком, но и о себе, своей деревне Гостеевке и убитом кулаками отце. Казалось, как на фронте, дала бы она команду в бой, и весь зал пошел бы за ней. Однако пора было закругляться.

Когда внимание всех было снова направлено на Палад-заде, девушки тихо покинули зал. На лестнице Аня снова натянула на голову белокурый парик, набросила на шапку газовый шарфик и стала неузнаваемой. Через проходной двор девушки вышли на дорогу домой. На их пути стояла карета, запряженная в пару гнедых. Фаэтончи-Камо гостеприимно пригласил девушек сесть и погнал лошадей.

Камовцы разузнали, что пароходами должны были перевезти английское оружие в город Петровск для деникинцев.

— Мы на своей шкуре испытали огонь оружия их благородиев — Добровольческой армии Деникина! — с воодушевлением говорил Филипп Новиков матросам и бил себя в грудь, обтянутую полосатой тельняшкой. — Лихорадит баров, что простой народ у власти теперь… Душат, вешают наших братьев-пролетариев… Не допускайте отправки оружия врагам Советской России, долой беляков, да здравствуют Советы!

Ну как было не поверить своему брату-моряку? Ни один пароход с английским оружием не ушел из Бакинского порта.

В эти дни Бакинский комитет партии помог Камо как полномочному представителю Московского Совета депутатов трудящихся под именем Петрова добиться приема у правительства мусаватистов. В великолепном костюме, с тросточкой в руках, он выглядел истым европейцем.

Министр торговли Султан-бек Каримов принял его очень корректно, не подозревая, что разговаривает с человеком, которого полиция тщетно пытается задержать. Обмен любезностями был тот необходимый выигрыш во времени, который позволял прощупать возможные слабые стороны противника.

В ответ на вопрос министра о его здоровье и как переносит он бакинские ветры, Камо должен был восторженно обвести рукой вокруг и воскликнуть: «Обожаю восточный уют! Какие чудные шелковые обои у вас на стенах, как они великолепно гармонируют с хрустальными люстрами, коврами, цветом мебели и всякой ненужной дребеденью».

Последние слова надо бы, конечно, опустить, но у Камо рот не открылся бы только для лести этому холую заокеанских господ, врагов Советской России. Не дав опомниться и минуту от сказанного, он перешел к делу:

— Москва предлагает вам миллиард аршин мануфактуры, сотни тысяч пар обуви и другие необходимые вам товары в обмен на нефть.

Министр несколько минут рассматривал серебряную ручку с резьбой, затем аккуратно положил ее на чернильный прибор, самодовольно сказал:

— До торговли ли россиянам, когда брат на брата пошел? Такого греха мир не видел. Впрочем, это не наша забота. Азербайджанская национальная республика не против товарообмена с Москвой, но у нас обязательства перед союзниками.

— Союзники? Вы хотите сказать, оккупанты, господин министр! — уточнил Камо. — Вам известно, что у Бакинского порта задержана наша каспийская торговая флотилия? Разоружены и арестованы советские моряки?

— Но ведь это дело рук англичан. Азербайджан тут ни при чем, разберитесь с ними. А вообще, господин уполномоченный Москвы, должен заявить вам, что Советы сбивают с толку наших мусульман. Ваши агенты под разными предлогами проникают в Баку, хотят уничтожить нашу мирную национальную республику.

Слово «национальную» министр произнес с особым, подчеркнутым ударением. «То-то же вы так ретиво стремитесь всеми силами оторвать рабочих мусульман от их товарищей других национальностей!» — гневно подумал Камо.