Алые маки на серых скалах - [16]

— Пошли!

Микоян был в кабинете не один: его окружили молодые и пожилые рабочие так тесно, что пробиться поближе оказалось невозможно.

— Сейчас привезут газеты с сообщениями из России. Одновременно мы напечатали сегодня решение Бакинского Совета о создании революционного штаба, который мог бы в любой момент при необходимости стать оплотом борьбы за Советскую власть.

Микоян говорил четко, вразумительно высоким голосом.

— А какие вести имеются от Степана Шаумяна? — протиснувшись вперед и солидно поздоровавшись с редактором за руку, спросил Лева.

— Степан Георгиевич все эти дни работает в Петрограде под руководством Ленина. Только через неделю выедет в Баку. Что, соскучился? — Микоян дружески положил ладонь на плечо Левы.

— Я сейчас отправил ему письмо, — вздохнул Лева.

— Зря. Время военное, пока оно дойдет — сам приедет!

Вскоре привезли кипы «Бакинского рабочего». Ася поспешила взять несколько номеров.

— Газета! Вот верное средство держать массы в курсе не только бакинских событий, но и всего того, о чем стучит в эфире телеграф, — радостно потирая руки, сказал Микоян.

Но, даже получив свежий номер, люди не спешили уходить: со всех сторон сыпались вопросы, и каждый считал, что именно он спросил о самом главном. Приходилось только удивляться, как терпеливо и толково успевал Микоян всем отвечать.

Вот уже несколько дней над Баку свирепствовал ураганный ветер. Он вихрем носился по улицам и закоулкам, покрывал все вокруг серой пеленой. Стоявшие поодаль могучие хребты не защищали Баку, раскинувшийся на перекрестке знойного воздуха пустыни и влажного дыхания моря.

Спасение от него люди находили лишь в домах, во дворах с высокими каменными оградами да в садах и скверах.

Но в районах, где жил обездоленный люд, не было не только высоких заборов или скверов, но и сами дома представляли собой хаотическое нагромождение низких глинобитных хибарок или ветхих деревянных домишек со скрипучими полами и лестницами.

Амалия Тонян жила у своей старшей замужней сестры Ашхен именно в таком доме — двухэтажной развалюхе, густо заселенной рабочими.

Ее старший брат — большевик Арташес — только после Февральской революции вышел из тюрьмы… Сестра Елена, учительница, тоже активно участвовала в революционном движении… Амалия очень гордилась этим и старалась не отстать от брата и сестры. Те жили в другом месте, в Биби-Эйбате, и их редкие приходы к Ашхен бывали для девушки настоящим праздником.

Семья Ашхен ютилась в небольшой комнате со стеклянной верандой. Сразу бросалась в глаза небогатая обстановка: грубо сколоченные стулья, обеденный стол, шкаф для одежды, кушетка…

Но по сравнению с соседями, с их житьем-бытьем, семья Амалии могла считаться богатой. Амалия часто заходила к соседям, помогала им чем могла…

Ася застала подругу в семье тетушки Пепрон, у которой муж погиб на войне, в доме была куча голодных ребятишек. Амалия стирала какие-то отрепья, полуголые ребятишки играли на полу, на единственной в комнате кровати лежала изможденная женщина с крупными чертами лица.

— Видно, ревматизм у нее разыгрался… Здесь ведь очень сыро, в этом полуподвале, — с горечью сказала вошедшей подруге Амалия, указав на женщину, которая еще громче застонала, увидев хорошо одетую барышню.

— Растирочку бы достать и смазать… В прошлом году это помогло маме! — подошла к Асе старшая из детей — девочка лет двенадцати, с бледным личиком и синими кругами под темными глазами, смотревшими печально и умно.

У Аси сжалось сердце. «Может ли быть полным счастье у человека, если он видит, как в море слез и беспросветного горя проходит жизнь множества людей? — думала она. — Кучка богатеев живет в роскошных особняках, едят до отвала изысканные яства. А народ прозябает, в поте лица зарабатывая гроши на нищенское существование! Есть ли на свете еще другой такой город, как нефтяной Баку, откуда черпают неисчислимые богатства иностранные капиталисты: нобели, ротшильды и К°? А рядом с ними — местные богачи-миллионеры тагиевы, нагиевы и прочие? Есть ли на свете еще такой город, где на каждом шагу неравенство выступало бы в такой наготе и остроте?»

В висках Аси застучало от этих горьких мыслей.

Амалия развесила выстиранное тряпье и начала мыть почти прогнившие доски пола. Полуголые дети покорно сгрудились у кровати матери, боясь вступить на чистое место. Сколько же их все-таки было, этих страдальцев? Ася насчитала двух мальчиков и трех девочек. Пятеро! А у ее отца семья состояла из четырех человек, но мать то и дело жаловалась, что на скромную учительскую зарплату она еле-еле сводит концы с концами.

Бог мой, какое может быть сравнение между тем, как живут они, и тем, как существует со своими детьми эта поденщица с подорванным непосильным трудом здоровьем?

Видя растерянность подруги и зная, как она обычно глубоко переживает при виде безнадежной нищеты, Амалия молча подсунула ей иголку с нитками и мальчишечьи латаные-перелатанные штанишки. Ася ухватилась за эту работу, как утопленник — за спасательный круг. Иголка в ее пальцах быстро задвигалась, а мысли еще больше и острее начали колоть наболевшую душу.

— Э-э, барышня моя, не трудитесь! Все одно, живого места на одежке не осталось… Если к зиме ничего в нашей жизни не изменится, детям не выжить, — со слезами на глазах простонала женщина.