Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - [8]

На дне озера, глубина которого от берегов возрастает очень медленно, лежало множество раковин, принадлежащих пресноводным безголовым моллюскам, но между ними не встречалось ни одной, содержащей живое существо. Те же самые раковины покрывают в большом количестве и плоские берега озер, причем лежащие близ береговой черты сохранились так хорошо, как будто только недавно освободились от своих мягкотелых обитателей.

Далее от берега встречались лишь обломки этих раковин, постепенно мельчавшие по мере удаления от него. Но еще в двух верстах к северу от озера, на высоте около 50 футов над теперешним его уровнем, мы нашли в отверделой глине под увалом две полные створки беззубика и превосходно сохранившуюся лобную кость щуки, имевшей, вероятно, не менее 5 или 6 фунтов веса. Следуя под увалом к востоку, мы продолжали делать по временам раскопки и каждый раз находили обломки раковин и изредка встречали кости рыб: щуки, окуня и линя.

Окончив осмотр, мы снова подъехали к озеру, чтобы выкупаться, так как в это время стоял невыносимый жар. Отойдя сажен на 70 по прибрежной песчаной мели и затем, отплыв сажен на 50, мы стали опускаться на дно на глубину примерно 7 футов и нашли там иловатый, пепельно-синий, довольно вязкий грунт.

Добытые отсюда раковины Anodonta anatina точно так же были все до одной мертвые, несмотря на то что вода в этом месте близ дна была очень холодная, очевидно, от ключей, которые тут били с глубины и опресняли, следовательно, несколько рассол. На плоской береговой полосе, шириной футов до 120, состоящей из полуотверделого песка, с удивительной отчетливостью сохранились черты размыва и следы бурунов, совершенно сходные с теми неровностями, которые теперь можно видеть на прибрежной песчаной мели озера.

К востоку от Бага-нора лежит обширный солончак, отделенный от него высокой песчаной грядой и занимающий замкнутую со всех сторон котловину, площадь которой простирается до 2 верст. Соляная кора, осевшая в юго-восточной, наиболее низменной части котловины, блестела издали, подобно водной поверхности, за которую мы, томимые в то время сильною жаждой, ошибочно ее приняли и поспешно направились к этому мнимому озеру, надеясь найти в нем пресную воду. Но, подъехав ближе, с горьким разочарованием убедились, что это было не что иное, как голая самосадочная соль, так обманчиво блестевшая на солнце.

Несмотря на мучительную жажду, иссушившую наши губы и языки до того, что трудно было даже говорить, мы направились вдоль северного берега котловины, совершенно сходного с увалом около Булун-Тохоя, к востоку и стали снова делать раскопки. И здесь мы находили обломки тех же самых раковин и встречали кое-где останки рыб. Однако на поверхности тут незаметно было таких больших обломков раковин, какие мы встречали к северу от Бага-нора даже под самым увалом: здесь они были так малы, что их с трудом можно было отыскивать.

Нестерпимая жажда заставила нас покинуть эту любопытную котловину. Взобравшись по извилистым лощинам на плоскогорье, покрытое полуразрушенными, обнаженными высотами, мы направились, молчаливые и угрюмые, к городу, до которого оставалось еще около 25 верст. Это было до крайности утомительное шествие. Под конец мы с трудом держались на лошадях, покачиваясь из стороны в сторону, и едва-едва дотащились до города, сохранив надолго в памяти впечатления этого тяжелого дня.

Дальнейший наш путь от Булун-Тохоя до Гучена пролегал по совершенно неизвестной местности, о которой мы в Булун-Тохое не могли получить обстоятельных сведений и не нашли даже туда проводника. Впрочем, в последнем не представлялось крайней надобности, так как за несколько дней до нашего выступления отправились из Булун-Тохоя же в Гучен переселенцы, по следам которых нетрудно было отыскать дорогу.

Оставив одну полусотню в Булун-Тохое, мы с другой полусотней и караваном в 600 с лишком верблюдов при 120 лаучах[4] выступили в путь 9 июня. Путешествие с таким огромным караваном было не совсем приятно: с раннего утра обыкновенно начинается вьючка верблюдов, сопровождаемая оглушительным их ревом, который непривычному тяжело переносить; затем медленно вытягиваются корабли пустыни по дороге, мерно покачиваясь на своих высоких, неуклюжих ногах, как на рессорах, и начинается утомительное шествие версты по 3, много по 3½ в час, притом с частыми остановками, продолжающимися от 10 до 20 минут, чтобы дать время подойти отсталым. По прибытии на ночлег снова поднимается верблюжий рев при развьючке, и так повторяется каждый день.

В полуверсте от города мы поднялись на плоскую возвышенность, по которой и следовали далее в юго-восточном направлении. С этой высокой равнины можно видеть всю окрестную местность на далеком расстоянии. На юг от Булунтохойской впадины отчетливо заметны отсюда невысокие скалистые кряжи, служащие как бы продолжением Салбуртинской цепи гор, то прерывающиеся, то снова возвышающиеся на плоскогорье, замыкающем впадину с юга. Самый значительный из этих кряжей лежит к югу от оз. Бага-нор почти на самом краю плоскогорья.

Далее к юго-юго-востоку от этого озера на всем пространстве, какое мог видеть глаз, расстилалась необозримая равнина. Но на обратном пути, благодаря миражу, мы заметили в этом месте обратное изображение небольшого горного кряжа, висевшего, как нам казалось, на высоте примерно около 3° над горизонтом и слегка покачивавшегося в атмосфере. На северо-востоке видна была на горизонте неширокая, темноватая кайма, подернутая как бы туманом, – это Южный Алтай, юго-восточное продолжение которого постепенно терялось вдали.