Аллегро пастель - [59]

На тридцать первый день рождения Тедди, Бен и Селия подарили ей атакующую ракетку от Yonex с натяжкой средней жесткости и с неоново-желтой ручкой. Тане понадобилось не меньше двадцати минут, чтобы привыкнуть к утяжеленному ободу ракетки, но по истечении этих двадцати минут она была уверена, что теперь играет лучше и в более атакующем стиле. В одиночных играх она проявляла больше агрессивности, а в паре выполняла укороченные удары точно за сетку. К концу мая у нее появилось чувство, что она играет на восемьдесят процентов лучше, чем играла в декабре, и она даже переименовала чат из Allegro Kalenji в Allegro Dropshots[67]. По крайней мере, в области спорта она ощущала первую половину 2019 года как прорыв и новое начало.

Очень хмурое настроение, державшееся у нее в январе из-за Жерома и его параллельных отношений с Марлен, в марте появлялось лишь изредка. В конце февраля она нарушила молчание; Жером по электронной почте осведомился о ее самочувствии, и по его тексту было понятно, что он тоже продолжает думать о Тане. Она ответила довольно подробно; вечером понедельника, сразу после бадминтона, она была в таком настроении, когда ей всё казалось легким и не таким уж драматичным. Рассказала ему о бадминтоне, о весенней погоде, которая неожиданно наступила уже в конце февраля, о том, что бросила прежний книжный проект и теперь снова пишет с удовольствием. Она умолчала о возобновлении флирта с Тедди, как и о приключениях в выходные с Никласом. Для Тани и то и другое не имело большого значения, это были просто развлечения – так зачем же провоцировать Жерома? Про Марлен она тоже не спросила. Возможно, у них сейчас настоящие отношения. Или они перестали общаться. Иногда флирт теряет всю привлекательность, как только исчезает фон в виде постоянных отношений. Она не хотела знать, как обстоят дела на самом деле. Строго говоря, это ее уже не касалось, это было довольно грустно, но приносило и чувство освобождения.

В начале марта она начала писать текст от лица молодой медсестры, ухаживающей за пожилыми людьми. Дело происходило в немного футуристическом доме престарелых, в описании которого она ориентировалась на заведение, где в 2015 году умерла ее бабушка. Об этом заведении в районе Киля Веллингдорф у Тани остались на удивление теплые и позитивные воспоминания, а также теплым и позитивным было всё, что ассоциировалось с бабушкой по отцовской линии. Извечную близость между бабушками-дедушками и внуками, типичную для большинства людей, она считала еще одним аргументом в пользу того, чтобы не заводить собственных детей. Когда она представляла себе, что однажды ее дочь или сын объединятся с ее матерью и будут за глаза критиковать ее, так же как сама Таня часто обсуждала с бабушкой своих родителей, то ее сразу охватывало гнетущее чувство. Кроме того, детей абсолютно не интересовали стилистически выверенные тексты о трудноуловимом ощущении жизни, и пройдут десятилетия, прежде чем ее собственные отпрыски смогут понять, чем жила Таня, когда ей было около тридцати, если они вообще когда-нибудь это поймут. Дети Тани будут новыми людьми с новыми ощущениями от жизни, на которые Таня сможет как-то влиять только частично, но при этом ее роль матери задавит многие другие ее роли. Таня подумала, что предпочла бы в будущем больше времени проводить не с детьми, а с пожилыми людьми. Пенсионерки и пенсионеры с их причудливой ностальгической меланхолией казались ей куда более трогательными, чем дети с их дурацкими бесконечными драмами из дикого веселья и мучительной боли. С тех пор как Таня решила в своей новой книге «Artengo» сосредоточиться на пожилых людях, в марте и апреле она почти каждый день писала от двух до десяти страниц, чтобы на следующий день сильно сократить их и написать от двух до десяти новых страниц. Это был лучший рабочий период за долгое время.

Первая встреча с Амели состоялась через несколько дней после того, как Таня снова начала писать, они пошли на концерт Конана Осириса в бар «Травма» у главного вокзала, и Таня в подпитии подробно рассказала о новом проекте, это было нетипично для нее, обычно она не любила заранее говорить о своих текстах. Но так к ней вернулась доверительность в отношениях с Амели, ведь она открылась ей не по расчету, а по воле своей интуиции. Ей было легко рассуждать вслух в компании Амели, а та внимательно слушала. В конце марта Таня поменяла возраст медсестры с двадцати пяти на чуть за сорок, сначала это казалось неестественным, но потребовало удивительно мало корректур, потому что эта бездетная медсестра просто рассказывает о том, что видит, и лишь косвенно сообщает что-то о себе. Таня заметила, как ей не хватало Амели, когда 7 апреля они после годичного перерыва стояли у стойки их любимой дискотеки, чтобы заказать ананасовый сок с минералкой и шоты с амаретто. Таня три раза ходила на клубную ночь без Амели: в августе с Янисом, в ноябре с Тедди и в январе с Селией и Беном, и все три раза отличались, и все были хуже, чем с Амели. Таня сказала: «С тобой тут всё снова обретает смысл» – и обняла Амели. Они довольно долго простояли обнявшись, потом сели на барные табуреты и стали смотреть на танцующих. The Black Madonna играла зажигательный хаус, с улицы в зал лились лучи теплого весеннего солнца, казалось, что воздух пылает, и даже спустя два месяца Таня считала этот вечер с Амели наилучшим с начала года.