Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - [14]
И теперь, здесь, первый день…
[И все время вертится фраза. – зачеркнуто]: «Вся душа ее раскрылась навстречу солнцу…» Откуда у меня эта фраза – не знаю…
Но она очень верно определяет мое настроение: действительно, что-то внутри меня раздвинулось, что-то, запрятанное раньше в глубокие, глубокие недра, теперь поднялось и тянется вон, вон – «навстречу солнцу», свету, счастью…
И я люблю его, я его не разлюбила… нет… Но это чувство уже не мучает меня… Слишком мне хорошо… Я ничего больше не хочу… Довольно и того, что переживаю, а то действительно чаша может переполниться…
Люблю, нелюбима – и счастлива, счастлива! Да! Могу сказать это ясно и определенно…
Мне хорошо… легко… ясно…
На душе тишина, покой, радость и волнение…
«Вся душа ее раскрылась навстречу солнцу».
30/17 марта [1906 г.]
[Дрезден]
Сейчас из театра… Овации… Венки… речи… буря восторга95… Но не обалдеваешь от этого, как в Берлине… Привыкла, видно. Жалко уезжать из Дрездена. Жалко и галереи, и того, что много здесь интересного – недосмотренного, но, кажется, больше всего жаль новых знакомств. Сейчас в театре прощалась с «мальчиками» Ольги Леонардовны96. Может быть, именно в силу того, что это друзья – они мне страшно симпатичны; хотелось бы пожить здесь, проводить время вместе…
«Коля97» (так его зовет Ольга Леонардовна) попрощался уже на целый год. «Через год встретимся в Москве…»
Где там…
Разве после нескольких разговоров через год узнаешь друг друга?
Да и Бог весть – встретимся ли?!
Как жаль этого всего…
Эти случайные, мимолетные, интересные встречи…
И потом забудешь о них, не останется ничего… ничего!..
А так – студент… спортсмен…
Долго я не забуду этого вечера…
Тихая теплая комната…
Ласково, уютно…
Несколько человек…
Все больше студенты…
Славные, милые.
И он сам – интересный, серьезный, умный…
Бетховен, Григ, Шуберт…
А на столе сопит нескладный, нелепый самовар.
Тишина на улице…
Самая окраина города…
Там дальше – пустырь и горы виднеются – туманные, неясные, высокие…
Жаль всего этого…
Жаль бесконечно.
31/18 [марта] или 1 [апреля] / 19 [марта 1906 г.]. Суббота98
[Дрезден]
Завтра адью, Дрезден…
Дальше… «Все дальше, все дальше».
Что-то ждет там… Опять новые и новые впечатления… Опять [новая. – зачеркнуто] другая жизнь…
В Лейпциге должна увидеть Спиридонова99. Очень хочется… Задумчивые глаза… Милое лицо…
1 [апреля] / 19 [марта 1906 г.]. Воскресенье
Лейпциг
10‐й час вечера.
Лежу на каком-то бархатном диванчике. Во всю комнату ковер…
Электрическая лампочка горит… Светло, уютно, хорошо…
Комнатка похожа на келью: маленькая, со сводами, с крошечным окошком…
Отдыхаю.
Утомилась страшно…
Приехали в 4 часа, а сейчас только попали домой: все ходили по городу. Городок славный: ясный, простой, приветливый… Но зато – народец…
Боже мой, какой ужас.
Столько времени ходили по городу, и ни одного интеллигентного лица. Какие-то противные, пестрые мещанские фигуры…
Физики100 до того тупые и пошлые, что буквально противно смотреть! Слава богу, что сегодня день изумительный: впечатление как-то сгладилось. Действительно, погода на редкость: воздух совсем весенний, теплый, мягкий… Солнышко… весело, весело смотреть [хорошо под его лучами, успокоительно, приятно. – вымарано].
Были с Кореневой на самой окраине города в каком-то большом саду – тихо там… хорошо… Птички поют.
Оттуда возвращались – звонили в церкви, вероятно, русской.
Звон особенный – жалобный, дребезжащий… [Словом. – вымарано] настроения масса…
Всякие скверные впечатления сгладились…
Ехали сегодня очень хорошо: сидели в вагоне с Иваном Михайловичем101 и сотрудника[ми]. Пели почти всю дорогу.
Ивану Михайловичу, кажется, понравился мой голос: слышала мельком, он что-то говорил Кореневой. Василия Ивановича [Качалова] еще нет. Вероятно, приедет завтра.
Милый мой, любовь моя! Бесконечно… беззаветно – любимый!! Если бы только знал – до чего… до какой степени ты дорог мне!!!
3 [апреля / 21 марта 1906 г.]
[Лейпциг]
Василий Иванович приедет только завтра на спектакль – и уедет опять102. Нина Николаевна [Литовцева] опасно больна: будет операция103. Ужасно! На меня это так подействовало, что и ожидать было невозможно. Всю перебудоражило. Что-то теперь там – в Дрездене??
4 [апреля / 22 марта 1906 г.]
[Лейпциг]
Сейчас только встретились. Василий Иванович прямо с поезда. Поднимались с ним вместе по [подвесной машине], опять все разбудоражилось внутри, да как! Не знаю, что с собой делать.
7 [апреля / 25 марта 1906 г.]
Прага
Третий день уже в Праге…
Милые чехи встретили нас необыкновенно тепло и радушно. Устроили чай – парадный, так что почти прямо с поезда – отправились все туда. Было оживленно, мило, просто и сердечно; никто не ожидал такого приема104. Вчера «в честь русских гостей» был спектакль – и здесь опять то же внимание, то же радушие. Больше уже нигде, вероятно, не будет такой встречи. Но зато сам город не произвел хорошего впечатления – разбросанный, грязный, нелепый – он так неприятен после Берлина или Дрездена, что вдруг страшно потянуло туда! – свет, блеск, шум, чистота… Хорошо! Нет, видно избаловались мы сильно!.. Только вчера ночью было хорошо: мы с Георгием Сергеевичем
