Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - [12]
Я не выдержала… решила после урока идти к нему… явилась страстная, непреодолимая потребность видеть его, говорить с ним… Одной идти было (проклятая трусость!) и неловко. Я позвала Гольдину80 и Онофриеву; отправились втроем… когда мы поднялись на лестницу и остановились у его двери, сердце у меня колотилось, прыгало… в висках стучало… страшно, страшно вдруг сделалось. Наконец вошли в гостиную… начали кашлять, думая, что он лежит, и уже решив заранее говорить через дверь… И вдруг, о ужас! – он сам перед нами… тихий, кроткий, с тихим голосом, томным, мягким выражением глаз… какой-то… «присмиревший». Он пригласил нас сесть… угощал конфетами… разговор был общий о гимназии, ученицах, сочинениях и прочем. Я сидела как в тумане, дико озираясь по сторонам, смутно понимая, самой себе не веря, что я… у него…
Сидели около часа. Когда стали прощаться, я просила его не говорить никому из нашего класса о моем посещении: «Отчего? Трусите?» – в глазах его была насмешка; я вспыхнула: «Это я-то трушу? – хорошо же вы меня знаете», ко мне уже вернулось обычное самообладание и нахальство81. «Не трушу, а только не желаю, чтобы об этом кто-либо знал…»
«Почему вы не хотите сказать? Вы должны сказать!» – «Должна? Вот еще новости! Это касается только меня». – «Нет, это касается нас обоих, – и он многозначительно, в упор посмотрел на меня; – если не хотите сказать сейчас, то скажете на „Грузинском вечере“». – «Ничего подобного».
Во время этого разговора он держал мою руку в своей… мне было неловко и в то же время безумно хорошо…
Я пришла домой как очумелая82… Завтра «Грузинский вечер».
2 декабря [1904 г.]
Ужасно! – мама, Жорж [Коонен] и Грей знают все… Откуда? – Шпионство?
Умер дядя83! Одно несчастье за другим, прямо такая тоска, хоть давись, топись, только прерви проклятую нить страданий.
О «Грузинском [вечере]» скажу несколько слов: было весело; концерт чрезвычайно удался, танцы еще более. Мы сидели в «артистической» – Хаханов подошел здороваться и дал афишу, на этот раз зеленую. Стивка почти не подходил ко мне и не разговаривал со мной. Весь вечер была с Солюсом.
7 декабря [1904 г.]
Finita! Кончено! Прости, любовь… сегодня кончилось все… все то прекрасное, поэтичное, что было до сих пор в моей жизни. Он сказал: «Лучше нам кончить все… теперь…» и плакал… он еще любит… а я? – мне тяжело, но скоро, думаю, забудется: я любила болезненно, ненормально, и порой это чувство граничило с безумством… простите, жаркие поцелуи, прогулки вдвоем, светлые мечты, надежды. «У меня есть просьба к тебе, – сказал он, – если ты теперь полюбишь – полюби честного, хорошего человека»…
Да, конечно, после тебя, мой милый, я если и полюблю, то только хорошего, благородного человека. Да полюблю [ли] еще я – способна ли я любить?
Тяжело…
Что же будет?!
Что мне осталось?
Страдание ужасное, непосильное…
Стива, без тебя мне не жить!
Не могу! Ах, Господи, дай силы перенести все это.
18 декабря [1904 г.]
Я люблю его, Стиву! Люблю безумно! – Говорила об этом ему; он все шутит; говорит, что любит, а когда я спросила его об его отношениях к Лене Зотовой84, то сказал, что увлекается ею… как я… Хахановым. На мой вопрос, кого из нас он предпочтет – меня или ее, ответил, что подумает! Ну да я почти не сомневаюсь в том, что победа будет на моей стороне… в противном случае это будет [черт] знает что… Маме он сказал, что мы разошлись; она плачет, не осушая глаз, и это причиняет мне еще большие мучения.
Кругом недовольство… и все из‐за меня – ужасно!
Я стала мечтательницей.
Еще так недавно, да, впрочем, и теперь, я смеюсь над нелепыми мечтами и грезами, а сама… сегодня, например [в постели. – вымарано], лежа на постели, сжимала в объятиях подушку и даже, кажется, целовала ее, воображая, что это он… Глупо? – нет, по-моему. – Жизнь кажется мне слишком скверной, и потому необходимо, хотя немного, идеализировать ее… делать из нее подслащенную пилюлю… Ведь верно? – по-моему, так.
В гимназии второй день не учимся ввиду страшного мороза. Отчасти это хорошо, отчасти и скверно, потому что за отличное поведение Хаханов поставил мне I, и нужно было бы попросить зачеркнуть ее.
Дома скука порядочная!
Главное, изводят слезы – мамы…
[Задняя сторона обложки тетради]: Аля. Качалов. Качалов. Качалов85. [Нрзб.]86
Тетрадь 2. 19 февраля – 13 июля 1906 года
4 марта [19 февраля 1906 г.]. Воскресенье
Берлин
Не взяла с собой дневника… Боялась здесь [читать. – зачеркнуто] писать, чтобы не прочли как-нибудь…
И вот сегодня – скучно смертельно…
Хочется вылить из души все, что накопилось за это [2 недели. – зачеркнуто] время… И не с кем поговорить откровенно, некому [рассказать. – зачеркнуто] передать все то, что волнуется внутри и как-то мешает быть спокойной. И опять берусь за тетрадку…
Странно я чувствую себя последнее время: когда поразмыслю хорошенько, так прямо жуть берет: что-то разбудоражилось внутри, раздвоилось, какая-то дикая нелепая путаница. Мне страшно!
Неужели?! Нет, этого быть не может… Даже страшно выговорить: «Я люблю его не так сильно, как раньше…»
Воспоминания А. Коонен охватывают большой и сложный период времени, она начинает их с конца прошлого века и доводит до 70-х годов. Творческая жизнь ее богата и разнообразна: прославленная трагическая актриса, сыграшная Федру, Клеопатру, Комиссара в "Оптимистической трагедии", она играла и веселые, задорные комедийные роли. Коонен жила в окружении интереснейших людей — Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов, Леонид Андреев, Блок, Айседора Дункан и многие другие актеры, художники, музыканты, живые портреты которых даны в книге.
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.