Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - [11]
Сегодня был Стива! Он опять что-то повадился. Вот уже 3 дня подряд ходит, бесит меня, да и только. Нет, не люблю я его, а в сюртуке прямо видеть не могу! – ужасно противный. В тужурке – «сладкий» мальчик, ничего не говорю!
Пишу ужасную ерунду.
Пора спать. Адью!
14 октября [1904 г.]. Среда
В гимназии восторг! За Хахановым бегаю вовсю! – И он… благоволит ко мне… Стивку иногда люблю, а иногда ненавижу… Он опять давно не был. Данилов навещает часто, был вчера – говорит, что отныне ненавидит Цветкову. Вероятно, врет. На душе у меня как-то празднично… радостно, покойно, хорошо, какое-то странное чувство умиротворения, довольства… Не знаю, с чего это… Студент, который произвел на меня в театре такое странное впечатление, беспокоит теперь мало… Иногда только снится во сне… Маме, слава богу, лучше. Была у доктора. Все ее болезни – на нервной почве. Ну да ничего. Все, все хорошо, я довольна безумно. Сейчас сидит Костя… он очень и очень поглядывает на меня. Обещал билет или на субботу, или на воскресенье в Художественный или к Коршу69.
24 октября [1904 г.]. Воскресенье
Гадко, гадко до чертиков!
Стивка, кажется, окончательно разлюбил меня! Меня это бесит: мне вновь хочется его поклонения. Гадко это! В воскресенье назначу ему свидание и буду твердить уверения в любви. Тьфу! Какая мерзость.
Вчера был вечер у [Зотовых]70. Довольно-таки поскучали. Сейчас надо идти к Жанне [Коонен], у нее будут Грей и Данилов: последний ухаживает за мной, но мне – плюнуть и растереть.
27 октября [1904 г.]. Среда
Вечер.
Ужасная вещь! Я изволновалась сегодня до черта! В гимназии узнала – горькую истину! Вчера были мы – я, Жорж и Стивка у Корша на «Красной мантии»71. Возвращаясь оттуда, Стивка сказал мне, что ему необходимо переговорить, и просил назначить день: «Я измучился, исстрадался, прости меня», – были его последние слова. Сегодня в гимназии на вопрос Верки72, как я и что со Стивкой, я чистосердечно передала ей это. «Чудак он», – рассмеялась она и покраснела. «А что такое?» – спрашиваю я. – «Не могу сказать, я дала клятву ему не говорить». – «Говори, или мы с тобой заклятые враги». – «Пусть [Птица] скажет, я не могу». Оказывается, что он сказал Верке, что ненавидит меня, клялся, что любит ее, и просил подать ему хоть маленькую надежду. Я страшно взволновалась, но скрыла это смехом и сказала, что все это ерунда. Попросила Верку вызвать его по телефону к 4 часам к Грушиному дому. Сердце так и колотилось, когда я шла на это, «последнее», как мне казалось, свидание, потому что я была уже вполне уверена, что его желание переговорить со мной сводится к тому, чтобы все порвать. Мысленно я уже представляла себе, как кротко и ясно посмотрю я на него, когда он скажет горькую правду – «я не люблю тебя больше», как тихо, чуть слышно я скажу одно – «прости» и уйду… сначала пойду медленно, шаг за шагом, а потом все скорее, скорее, чтобы ветер, снег обвеяли мое лицо, освежили горячую голову, а потом домой… Зубрить педагогику. Но мои приготовления пропали даром. Так как он очень спешил в Охотничий клуб на репетицию73, то мы [засели в] извозчик[а], накрылись пологом и поехали. «Аля, прежде всего, прости меня», – начал он и стал говорить о своей любви ко мне, о безумной ревности… «Когда ты только мило улыбнешься моему товарищу – я бешусь, я себя не помню; моя страсть, моя любовь к тебе обратились в болезнь… именно я болезненно, но безумно, безумно люблю тебя… прости, я жалкий человек, я не только с Гладковой74, я и с Лосевой75 вел себя так же. Прости…» – и он целовал, целовал мои руки. «Произноси свой приговор…»
«Ну что ж», – только и отвечаю я, а заветного слова «прощаю» так и не сказала. Оттуда опять приехала на извозчике… слава богу, все благополучно, никого не встретила. Ну вот, теперь я спокойна… а то гордость и самолюбие не дали бы мне покоя.
13 ноября [1904 г.]. Суббота
Вечер.
«Ангел улетел»! – Прощай, моя крошка, киска моя! Светлым ангелом стал ты… Молись о нас.
Как тяжело, тяжело… дух смерти вьется в каждом уголке… так жутко, страшно… Чернушка моя76…
17 ноября [1904 г.]. Среда
Десятый час.
Настроение скверное; слава богу еще, что погода стала лучше, а то удручающая темень, туман подавляюще действуют. [Над словом «подавляюще» стоит цифра II.]
Жду не дождусь 28-го – «Грузинский вечер»77; там будет Солюс78; в понедельник в театре мы все последнее действие сидели вместе, и я увлеклась им не на шутку… Хаханов не то заболел, не то уехал куда-то, неизвестно, в гимназию не ходит, и благодаря этому там бывает иной раз скучновато… ну а вообще, без гимназии я пропащий человек.
В субботу, кажется, иду к Онофриевым79, будет, наверное, интересно…
С мамой все ругаюсь… просто немыслимые, ненормальные отношения создаются между нами вследствие полнейшего непонимания друг друга.
27 ноября [1904 г.]. Суббота
Я была у него… я была у Хаханова!?! Глупо, пошло, нехорошо? – Нет. Неприлично? – да, с точки зрения иных, но я смотрю на это трезво и не нахожу ничего… неприличного. Он долго был болен… целую неделю; многие из наших ходили его навещать; я, чуть ли не единственная, – идти к нему… а душой скорбела за него, вероятно, больше всех остальных. Наконец он пришел в класс… худой, бледный, глаза его несколько раз обращались ко мне… с намеком, как мне показалось…
Воспоминания А. Коонен охватывают большой и сложный период времени, она начинает их с конца прошлого века и доводит до 70-х годов. Творческая жизнь ее богата и разнообразна: прославленная трагическая актриса, сыграшная Федру, Клеопатру, Комиссара в "Оптимистической трагедии", она играла и веселые, задорные комедийные роли. Коонен жила в окружении интереснейших людей — Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов, Леонид Андреев, Блок, Айседора Дункан и многие другие актеры, художники, музыканты, живые портреты которых даны в книге.
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.