Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников - [53]

– Уй-юй! – Ахмед даже присел от боли, а Али-баба показал ему ровные белые зубы и разжал ладонь. Разбойник заскакал на месте, тряся отдавленной кистью.

– Заверни всех, сейчас деньги принесу! – Али-баба развернулся и пошел прочь.

– Как это – заверни? – не понял Ахмед, сжимая и разжимая пальцы, чтобы восстановить в них ток крови.

– Это шутка, – не оборачиваясь, бросил ему Али-баба. – Шуток не понимаешь?

– Эй, шутник, учти, я долго ждать не буду! – крикнул ему вдогонку Ахмед, тряся плеткой.

– А долго и не придется! – ответил ему Али-баба, сворачивая за угол ближайшего дома.

Толпа не расходилась, желая непременно узнать, действительно ли Али-баба вернется с деньгами и купит всех рабов разом или он так пошутил. Али-бабу здесь многие знали, но все также были в курсе, что у дровосека никогда не водилось за душой даже медной монеты, не то что восьмисот золотых монет. Началось, как водится, обсуждение. Предположений было много, но никто ничего не знал наверняка, поэтому народ больше слушал, чем говорил. С молниеносной скоростью рождались и также внезапно умирали разные домыслы и сплетни, но в «живых» остались лишь две версии: поскольку все знали Али-бабу как кристально честного человека, то, выходило, что Али-баба либо нашел клад, либо у того умер какой-нибудь богатый родственник, оставив парню в наследство несметные богатства.

Али-баба отсутствовал не очень долго, и вскоре вернулся на базарную площадь, неся на спине небольшой джутовый мешок, в котором при каждом его шаге позвякивали монеты. Рабов уже успели согнать с помоста, и их место заняли другие, принадлежавшие другому торговцу живым товаром. Ахмед стоял рядом с Махсумом, нетерпеливо похлопывая плеткой по ладони. Махсум за все время не двинулся с места и не проронил ни слова – его одолевали сомнения, которыми он ни с кем не хотел делиться.

– Шеф? – почти шепотом спросил Ахмед.

– Чего тебе?

– Шеф, как вы думаете, этот оборванец и вправду принесет деньги?

– Хорошо бы, если так. Надоело здесь торчать. Вон он, кажется, идет, – заметил Махсум спешащего сквозь толпу людей Али-бабу.

– И правда! – обрадовался Ахмед. – Как вы думаете, откуда у этого оборванца столько денег? – никак не унимался Ахмед.

– Почем я знаю! Может, всю жизнь копил.

– Интересно, зачем ему понадобились рабы?

– Слушай, чего ты ко мне привязался, Ахмед? – не вытерпел Махсум. – Интересно – вот у него и спросишь, когда деньги отдаст.

Ахмед обиженно надулся, но тут Али-баба бросил ему под ноги мешок, и тот сразу позабыл обо всех обидах, заплясав вокруг мешка.

– Здесь восемьсот монет, – просто сказал Али-баба, будто разговор шел о пяти медяках. – Будешь считать?

– Буду! – вытянул шею Ахмед.

– Считай! – согласился с ним Али-баба.

– Э, завязывай, Ахмед, – недовольно проворчал Махсум. – Бери мешок и пошли. Время еще впустую тратить.

– А вдруг он нас надул, шеф?

– Ну, разумеется, делать ему больше нечего, – фыркнул Махсум, пристально глядя в честные глаза Али-бабы.

– Так будете считать или нет? А то развязывайте рабов.

Ахмед некоторое время мялся в нерешительности, но нетерпеливый, достаточно болезненный и оттого преисполненный молчаливого красноречия тычок локтем в ребра от своего предводителя заставил его сдаться.

– Нет, я тебе верю, глупый юнец, – противно захихикал он, подавая пальцем знак своим людям, чтобы те освободили рабов. – Но смотри, если решил надуть меня хоть на один золотой. Забирай своих никчемных рабов!

Али-баба только головой покачал и направился к девушке, веревку на руках и ногах которой уже перерезал один из разбойников, сопровождавших Махсума с Ахмедом.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил у нее Али-баба.

– Марджина, – девушка томно опустила длинные ресницы.

Махсум непроизвольно вздрогнул, бросив пристальный взгляд на девушку.

– Что с вами, шеф? – спросил Ахмед, привязывавший мешок к седлу своего коня. – Вы так побледнели.

– Н-ничего, – Махсум, уже порядком наловчившийся, лихо вскочил в седло и ударил его пятками в бока. – Поехали.

Ахмед пожал плечами, тоже взобрался в седло и тронул своего коня следом.

– Ты свободна, Марджина, – между тем сказал девушке Али-баба. – И вы тоже, – повернул он голову к старику с мальчишкой.

– О, добрый господин! – упали те на колени, протягивая к Али-бабе руки, а Марджина только широко распахнула глаза и округлила ротик.

– Какой я вам еще господин, – Али-баба утер нос рукавом, отвернулся и побрел домой.

Толпа окончательно притихла, порядком окосев. Такого еще ни разу не бывало – выкинуть столько денег на ветер!

– А мы? Что нам делать? – крикнул вслед Али-бабе старик.

– Странный вопрос, – обернулся тот, на миг останавливаясь. – Делай то, что делают все свободные люди: работай, потей, вовремя плати подати и страдай, как все, – сказал так и пошел дальше.

Народ услужливо расступался, давая дорогу Али-бабе, и провожал того недоуменными взглядами.

– Постой, о добрый юноша, – Марджина нагнала Али-бабу у самого выхода с базарной площади, когда тот уже собрался свернуть в узкий проулок. Старик с мальчишкой, не придумав ничего лучше, заспешили за ней.

– Ну что еще? – остановился Али-баба.

– Ты куда собрался?