Алесик едет в Красобор - [21]

— Быстрее! — заторопился Михась.

Они начали протискиваться среди людей, не к трибуне, где было особенно людно, а чуть правее, к высокому постаменту, на котором высился высеченный из камня партизан с винтовкой. Партизан бежал вперед и, казалось, только на минутку остановился. Да так и застыл, закаменел навеки. А под ним были высечены имена тех, кто погиб.

Протиснулись к памятнику. Тут в почетном карауле застыли солдаты с настоящими автоматами. А рядом с ними — два пионера. У каждого не только безукоризненно отглаженный алый галстук, но и широкая алая лента через плечо.

Возле постамента лежали букеты цветов.

Михась подвел Алесика с Алей к человеку, на левом рукаве у которого была красная повязка, а на груди такой же бант.

— Вот вам Алесь, а вот внучка Лусты, — сказал Михась и подтолкнул Алесика и Алю вперед.

Тут раздались такие аплодисменты, что Алесик и Аля невольно повернули головы. У трибуны, на специальном щите, было распростерто полотнище кумача. А на нем, развернутое и незаметно прихваченное нитками, висело полуистлевшее, пробитое пулями и осколками знамя партизанской бригады имени Кутузова. Алесик увидел на знамени вышитый портрет Ленина и слова: «Пролетарии… соединяйтесь!» Все смотрели на трибуну, на знамя и аплодировали.

— Это то самое знамя, которое спасали папа и Курт? — Алесик проглотил давкий комок в горле.

— То, — коротко бросил Михась.

Аплодисменты начали утихать. К микрофону подошел Курт Пильцер.

— Товарищи! — Курт заволновался, крепче сжал своей единственной рукою микрофон, будто он мог упасть и разбиться или даже исчезнуть. — Камерадэ! Боевые друзья! Эта земля, как этот партизанский знамя, полито нашей горячей кровь. Мы сражались рядом в самых жестоких боях. В тех боях с фашистами рождалось и наше социалистическое содружество. Мы всегда будем идти рядом, во все испытания, какие бы они ни был…

Алесик тронул Алю:

— Слышишь, как хорошо Курт по-нашему говорит?

— Еще бы! — кивнула Аля. — Его и Зайчик, и мой дедушка учили говорить по-русски.

Мужчина с повязкой прервал их разговор:

— Молодые люди, сейчас вам в почетный караул становиться.

Тут только Алесик заметил, что Михася возле них нет. Он застыл смирно там, у памятника, застыл с алой лентой через плечо. А рядом с ним стоял Отто. Отто Пильцер.

Снова раздались аплодисменты. Алесик повернулся к трибуне и увидел папу. Тот стоял впереди, на виду у всех, и, не торопясь, говорил, словно бросал в микрофон чеканные слова.

— …У меня растет сын. Я не хочу, чтобы его жизнь обожгла война. Но если она все же придет на землю нашу, то пусть молодежь, сын мой, вместе со всеми сражается за Родину, за народ свой так же, как сражались когда-то мы…

Слова его заглушили аплодисменты.

Вдруг Алесик увидел, что на трибуне появилась стриженная под мальчишку девочка с пионерским галстуком на шее и большим букетом цветов в руках. Все, кто там был, расступились, пропустили ее вперед.

— Сима Лозина, — зашептала на ухо Алесику Аля. — У красных следопытов она командир. У, как я не люблю ее! Она про меня сказала: «У нас отряд следопытов, а не детский садик!» Будто я такая уж малая! Кроху нашла! У, сухарь смуглявый!

Алесик и Алю слушал, и на девочку смотрел. А та подошла к микрофону:

— От имени пионеров нашего района разрешите горячо приветствовать юного партизанского разведчика, которого мы искали много лет, легендарного партизанского Зайчика!

У Алесика дух заняло, что-то сжалось в груди.

А Сима там, на трибуне, уже вручала цветы… Алесиковому папе!

…Когда Алесик с широкой алой лентой через плечо стоял в почетном карауле, он смотрел просто перед собой, как и те солдаты, что застыли рядом. Хоть глаза, словно магнитом, тянуло к трибуне. Нет, не шелохнулся он и тогда, когда солдаты вскинули автоматы и Красобор вздрогнул от троекратного боевого салюта.

Потом начался концерт. Сценой служили кузова двух поставленных рядом грузовиков, у которых открыли и опустили борта.

Аля и разговаривать больше не желала с Алесиком.

— Если ты такой… такой… Какую тайну от меня утаил! Знать тебя больше не желаю! Я столько искала, а ты утаил… Из-за тебя меня и в красные следопыты не примут!..

И Аля убежала.

Алесик хотел броситься вслед, догнать Алю, объяснить, что он совсем не виноват. Но почему-то не побежал. Как раз подошел папа.

Алесик схватил за руку отца:

— Папа, это не ошибка?

— Что?

— Ну, что ты и есть Зайчик?

— Был им. В бригаде Кутузова так меня звали. Тогда многим клички давали, чтобы враг про нас поменьше знал. Мне дали кличку «Зайчик».

— Папа, кто знамя отыскал?

— Я же говорил тебе, что после ранения попал в другое соединение партизан, воевал в Польше, потом в рядах Красной Армии в Германии. И служил, как ты знаешь, далеко от этих мест, за границей. Про все я в свое время писал командованию. Знамя искали, но не нашли и думали, что оно погибло. И вот теперь мы с Куртом Пильцером прошли по тем же местам, и знамя удалось отыскать.

— В ящике?

— Да. Только гимнастерка моя истлела. Да и знамя повреждено здорово. Но его реставрируют в музее. А бригада наша будто вновь ожила.

— Папа, а почему ты мне раньше про все это не рассказал?

— Раньше ты у меня маленький был. Да и договорились мы с тобою отложить разговор до встречи боевых партизан в Красоборе.