Алёшенька (детективная повесть) - [13]

Алёшенька глубоко задумался и вдруг вскинулся, как ошпаренный:

— Паша, слушай, а где рыбка?!

Оба воззрились на банку на подоконнике. Она была теперь пустая.

8

Утро началось с того, что Алёшенька не явился на работу, и бедный Паша, который чувствовал свою вину за пропажу вчерашнего карася, и полагавший, будто исчезновение рыбки вполне могло стать причиной отсутствия начальника, оставил все дела, чтобы выяснить, кто именно был виновен в этом коварном злодеянии?

Трижды в кабинет заглядывали по Алёшенькину душу, и Паша в ту же секунду вырубал монитор, чтобы не увидали, что он смотрит. Узнав, что Алёшеньки нет, они закрывали двери, и Мироненко продолжал внимательно изучать запись с камеры наружного наблюдения в коридоре. С огромным трудом получив доступ, поскольку такие вещи были строжайше запрещены в управлении, он сел пересматривать все, что камера записала вчерашним вечером.

Вот, в 16:52 сам Паша вышел из отдела наверх, за тортами и бокалом шампанского. К кабинету подошла Оксана, глянула внутрь, закрыла двери. Провели закованного в наручники человека в военной форме. Посадили на пол в конце коридора. Конвоир ударил сидящего ногой, второй что-то ему сказал, указывая на камеру. Тот поднял арестованного за ворот на ноги, и повел его дальше, за угол.

В 17:11 к дверям подошел Владимир Владимирович Курицын, отворил, заглянул внутрь. Отошел на секунду, но, вдруг будто передумав, вернулся обратно, зашел и пробыл там полминуты. Все стало понятно. Паша вставил флешку и скачал компромат на старшего лейтенанта. Вообще, такой записью он самого себя подставлял, но зато получал улики в отношении того, кто украл рыбу из трехлитровой банки.

В одиннадцать должно было быть совещание у Вия.

— Идешь? — Спросил, заглянув в кабинет Костик?

— Иду, — вздохнул Паша. — Сейчас, погодь. В сортир только сбегаю.

Мироненко вошел в туалет. У рукомойника стоял, согнувшись, Курицын, и вымывал пальцем из глаза соринку. Паша замер, как будто раздумывая.

— Ты зачем карася взял?

Он взял Курицына за шкирку. Зрелище вышло необычное: оперуполномоченный был на три головы ниже старшего лейтенанта.

— Руки убери.

— А то что? — Спросил Паша.

— Я два раза повторять не буду, — ответил Владимир.

Мироненко не внял его совету, после чего старший по званию согнулся влево, и профессионально ткнул Пашу кулаком в печень. Тот мигом выпустил ворот врага своего, ноги его подкосились, и он скорчился на полу от боли. Владимир Владимирович был перворазрядником по боксу.

— Сволочь, — только и сказал Паша.

Курицын переступил через поверженного противника, поправил прическу, и вышел из туалета.

Полчаса Виктор Фёдорович читал менторским тоном нотации сотрудникам, от которых всех тянуло в сон. Наконец, когда уже начали слипаться глаза, Гонюкович ошарашил так, что весь угрозыск моментально проснулся:

— И последнее. Мироненко и Выхухолев, дуете сейчас за Инопланетяниновым в пятое отделение. Он там сегодня ночевал. Поймали его на кладбище, копал труп. Оформлять не стали, хоть он и серьезно набедокурил. Сторожу «скорую» пришлось вызывать: как увидел ночью гуманоида с лопатой в свежей могиле — упал в обморок. Потому дежурный попросил его на ночь запереть. В воспитательных целях, так сказать. И везете его сюда, никуда не сворачивая. А он пусть дорогой сочиняет мне объяснительную. Все свободны, панове.

Паша и Костик вышли скорым шагом из кабинета.

— Дежурный, дежурный… а кто у нас вчера был дежурный?

— Курицын.

— Вот, гад…

— Молодой человек, а могу я видеть… — Диана поморщила нос от этого странного запаха которым пропахло все помещение, даже не помещение, а все это ужасное строение, и посмотрела в бумажку, — Галю?

— По какому вопросу?

— По личному.

Дежурный поглядел на посетительницу, чуть подумал, словно собираясь объяснить ей, что по личным вопросам судмедэксперты с посетителями не общаются, но вспомнил, что половину денег морг делал на халтурах, а девушка выглядела так, как выглядят самые солидные их клиенты: соболья шубка, увеличенные губы, высокая, под самые небеса, грудь, ногти длинной сантиметра три, и такой густой вокруг себя аромат парфюма, что не выветрится из проходной и до вечера, и потому — набрал номер внутреннего телефона.

— Галя, тебя, — паренек положил трубку аппарата и улыбнулся посетительнице, — через минуту подойдет.

Диана глянула на его улыбку так, будто юноша предложил ей прогуляться по Дерибасовской и, не сказав спасибо, пошла к единственному для гостей кривому стулу.

Они неслись в пятое отделение на всех порах, включив мигалку. Как назло, на переезде опустили шлагбаум и после тягостной для всех паузы, потянулись, наконец, долгие бесконечные пустые цистерны. Товарищи, уверенные, что им придется вытаскивать Алёшеньку из заточения, из цепких лап сокамерников его, немало удивились. Он, как ни в чем не бывало, сидел в дежурке на столе, будто приехал в отделение с инспекцией, пил чай с пряниками и травил байки, от которых половина околотка корчилась со смеху.

— Забирайте уже вашего сатирика, мочи нет, — сказал Пал Палыч, вытирая слезы и держась за живот, — аж пузо болит.

— Отдыхаете, товарищ лейтенант, — сказал укоризненно Паша, — а там Вий лютует. Сейчас будет вам нагоняй. Велел объяснительную писать.