«Аленка» шоколадка - [16]
– Я вообще поняла, – продолжала Женька, – что все мужчины в отношениях эгоисты. Они приходят, и берут то, что им нужно. И ничего не хотят отдавать взамен. И еще я поняла… любви с первого взгляда не существует.
Спорить с Женькой я не стала, хотя и была с ней не согласна. Ведь все люди разные. И женщины и мужчины. Я вообще не любила обобщений. Какое может быть обобщение, когда, например, говорят в целом о мужчинах или женщинах? Или о людях какой-то национальности?
Меня всегда передергивало, когда я слышала что-то из серии: «все англичане чопорные и сухие… все немцы слишком педантичные… все американцы туповатые… все русские любят выпить…» Вот это словечко – «все», меня коробило и напрягало. Что же касается любви с первого взгляда, то тут вообще загадка, эх…
И именно в этот момент я снова убедилась, что Женька не права…
Я повернулась на бок и вдруг увидела, как к нам направляется Джон. Его лицо было сосредоточенным. Он шел через пляж большими шагами.
– Жень, вон Джон идет. Похоже, к нам, – только и успела сказать я. В это время он подошел и сказал:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – ответила ему Женька на плохом английском.
Он улыбнулся широкой добродушной улыбкой. Он не был «ни чопорным, ни сухим». Он был открыт, немного взволнован и очень дружелюбен.
– Как ваши дела? – продолжил он.
Женька открыла сумку и достала выстиранный и аккуратно сложенный носовой платок. Тот самый, что он ей дал вчера. Она протянула ему его и снова на английском сказала:
– Спасибо.
Вдруг Джон повернулся ко мне:
– Пожалуйста, переведи ей, то, что я сейчас скажу.
– Хорошо, – ответила я, а потом, обращаясь к Женьке, добавила: – он что-то хочет тебе сказать.
Он сосредоточился, и лицо его немного покраснело, видно было, что он волнуется.
– Я уже не молод, – начал Джон.
Женька удивленно глянула на меня, после того, как я перевела эту первую фразу. «Многозначительное начало», – мелькнуло у меня в голове.
– Я был женат и имею двух детей. Но дети давно выросли, создали свои семьи и живут своей отдельной жизнью. Моя жена умерла много лет назад. Она была хорошим человеком, мы с ней дружно жили, но я тогда не знал, что такое любовь. А после ее смерти я подумал, что жизнь закончилась. Я просто доживаю свой век. Я знаю – это звучит глупо и абсурдно, но когда я встретил тебя, – он показал рукой на Женьку, – я понял, что снова хочу жить. И любить! У меня нет времени на длинные ухаживания, поэтому… – он остановился и перевел дух:
– Поэтому я хочу просить ее, – повернулся он ко мне, – спроси ее… – его голос стал глухим, – я хочу просить ее стать моей женой… – замолчал, и, повернувшись к Женьке, добавил: – пожалуйста…
Я переводила, не останавливаясь, и внимательно смотрела за Женькиной реакцией. Я боялась, что она может ответить резко, что было совсем в ее стиле. Мне так не хотелось обижать этого такого большого и такого безобидного человека. Видно было, что он долго думал, прежде чем прийти с этим разговором к нам. Он стоял перед нами и говорил, говорил, говорил…
Женька молчала. Сначала на ее лице отразилось удивление, потом крайняя форма изумления, потом некая растерянность.
– Ты можешь не отвечать сразу, – продолжал Джон, – я понимаю, тебе нужно подумать… Но не говори сразу нет… пожалуйста, – добавил он, глядя на Женьку.
Я продолжала переводить и чувствовать внутри невероятное волнение. Меня даже знобить начало, хотя на улице было жарко. «Только бы она ему не нагрубила», – мелькнуло в голове, – «пусть хоть корректно откажет» – почему-то мне было искренне жаль Джона.
Женька продолжала молчать и смотреть на Джона широко распахнутыми глазами, потом вдруг встала, подошла к нему. Рядом с ним она казалась маленькой и беззащитной. Она очень серьезно посмотрела на него снизу вверх, прямо в глаза. Потом протянула к нему руку и взяла его ладонь в свою. Джон замолчал и как будто бы замер.
Женька тоже несколько секунд молчала. Потом заговорила:
– Мира, скажи ему… Я согласна. У меня есть много недостатков… я не знаю английского, боюсь пауков, я разговариваю во сне, не люблю дождь и не прощаю предательства. Но… если он не передумает… я согласна.
Я удивленно уставилась на Женьку:
– Ты это серьезно, подруга?
– Абсолютно.
– Хорошо, я сейчас переведу. Но… не нужно его обижать. Он хороший человек, видно же. Ты потом передумаешь, а он страдать будет…
– Не передумаю, – Женька резко повернулась ко мне, – я чувствую в нем, то, что давно уже не чувствовала. Он мужчина. Понимаешь?
– Понимаю, – вздохнула я.
Джон напряженно ждал. Он не понимал, о чем мы разговариваем, но чувствовал, что его судьба тоже решается именно в эту минуту.
Я повернулась к нему и быстро начала переводить. Он осторожно улыбнулся, и его улыбка была светлой и чистой. Кажется, напряжение оставило нас всех троих сразу.
В этот самый момент я поняла, что должна уйти и оставить их вместе. Я не задумывалась, как они будут общаться. Я точно знала – это у них получится. И сейчас и в дальнейшем.
Я сделала шаг в сторону и достала из сумки англо-русский словарь, который всегда носила с собой и протянула его Джону:
– Подарок, – сказала.
– Спасибо, – он улыбнулся и добавил: – спасибо за все.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.