«Аленка» шоколадка - [18]

Я смотрела, как ловко управляется Джон, втискивая все это в Женькин чемодан, и невольно любовалась. И все чаще и чаще мне приходила в голову мысль: «они действительно нашли друг друга».

И, с другой стороны, я понимала, что завтра в аэропорту нашего города нас будет встречать Артур. Он наверняка соскучился за Женькой… он любит ее… и вообще он хороший парень. Но, увы, бесперспективный, как сказала о нем Женька.

Свои вещи я собирала сама. И когда наступило время освобождать номер, я решила проверить, не забыла ли чего. Все было на местах.

Не знаю почему, рука вдруг потянулась к сумке. Я хотела достать свой крестик. Но его не было на месте. Я стала искать, я перерыла всю сумку. Но крестика нигде не было. Я осмотрела весь номер, снова открыла чемодан и перевернула в нем все вверх дном, вытряхнула сумку, пересмотрела все свои карманы… Крестик бесследно исчез.

Женька вместе с Джоном удивленно наблюдали за моими манипуляциями, потом Женька осторожно спросила:

– Мира, что ты потеряла?

– Амууулетттт, – в голос заревела я.

– Какой амулет? – Женька ведь не видела его никогда, ей было сложно меня понять. Кроме Вахтанга, мой крестик видел только Кира.

Кира!!!… точно! Нужно пойти к нему. Может, я его там выронила? Я ведь последний раз доставала крестик, когда показывала его ему.

Я кое-как собрала разбросанные вещи в чемодан и сумку и заторопилась из номера.

Но найти крестик мне так и не удалось. Кира качал головой и смотрел на меня своими теплыми темными глазами:

– Нет, не находил никто… – и он разводил руками.

Мы даже поискали вокруг с ним вместе. Но прошло несколько дней и даже, если я уронила его здесь, найти его было уже невозможно.

Мне было очень грустно и очень обидно. Постоянно хотелось плакать. Кира понял мое состояние, он рукой остановил меня и показал на стул:

– Сядь Мира, успокойся. И, пожалуйста, не плачь. Я сейчас что-то придумаю. И никогда не плачь. Пообещай мне, что не будешь плакать. Ты же королева.

– Не буду, – растерянно сказала я.

Он сел напротив, прикрыл глаза и замер. Я смотрела на него и почему-то верила, он точно что-то придумает.

Всего через несколько секунд, он открыл глаза и достал телефон. Включил там камеру и сфотографировал… свое запястье. То самое место, где была татуировка коптского креста. Потом он поднял на меня глаза и сказал:

– Твой амулет всегда будет с тобой, ты его не потеряешь. Сейчас я отправлю тебе эту фотографию на твой телефон. И всегда, когда тебе нужна будет помощь, просто посмотри на фотографию. Запомнила?

– Запомнила-, ответила я, окончательно вытирая слезы.

Я почему-то вдруг поверила, что это так и есть. Мой амулет всегда будет со мной. И он не только защищать меня будет. Но и помогать. И вдохновлять.

Попрощались мы быстро. Кира хорошо знал русские пословицы и поговорки, поэтому он только сказал:

– Иди Мира, с Богом. Не нужно длинных прощаний. Как у вас в России говорят: долгие проводы, лишние слезы… Помни, ты пообещала не плакать, и еще ты пообещала писать. Помнишь? Напиши, пожалуйста книгу. Ведь именно для этого волки ушли из стаи, чтобы делить знаниями… Не грусти, я тебе позвоню…

И я ушла. Нам пора было уезжать в аэропорт. Хотя, я и пообещала не плакать, но все же несколько слезинок упали на экран телефона, когда мне пришла фотография, отправленная Кирой.

Ну, вот и все. Наш отдых подошел к концу. В автобусе мы ехали молча. Женька думала о чем-то своем. Джон провел ее прямо к автобусу и нежно обнял на прощанье. Я смотрела на них и думала, как странно все-таки бывает, Женька так не хотела сюда ехать, а вот, кажется, судьбу свою встретила. Именно здесь. А я ехала замуж выходить. Даже смешно вспомнить. Вот как жизнь играет с нами в прятки и шутит шутки.

Но прежде, чем мы покинули территорию Египта, жизнь еще раз с нами пошутила. Прямо на таможне. И в этот раз нам было совсем не смешно.

Все дело в Женькиной страсти ко всякого рода антиквариату. В этот раз, в самом начале нашего пребывания в Хургаде, когда мы вместе с Мухаммедом гуляли по городу, случайно наткнулись на маленькую лавочку всякого разного исторического хлама. Женьке там приглянулась старинная медная ваза. На мой взгляд, ничего особенного, но Женька охала и ахала, цокала языком и долго торговалась с торговцем, который, кстати, хорошо говорил по-русски. В результате этой сделки двадцать пять долларов перекочевали в карман торговца, а заветная ваза – в Женькину сумку.

В тот момент никто из нас: ни Мухаммед, ни я, ни Женька не подумали, что эта странная вещь, пусть и ручной работы, как утверждал торговец, будет принята работниками таможни за настоящую историческую ценность.

Но именно так и случилось на таможне.

Когда наши чемоданы поехали по ленте на проверку, один из таможенников остановил ленту и спросил:

– Чей чемодан? – и пальцем показал на Женькин чемодан с розовой ленточкой на ручке. Она всегда вязала эти странные ленточки на чемоданы, чтобы потом легко узнать свой чемодан из массы похожих, при выгрузке багажа.

– Мой, – отозвалась она.

– Откройте, – он стоял и ждал.

Я вспомнила, с каким трудом в чемодан впихивал Женькины вещи Джон, и тоже немного напряглась.