Александр Шморель - [56]

Нам не дано выносить окончательный приговор о смысле нашей истории. Если же эта катастрофа пойдёт нам во благо, то только за счёт того, что, пройдя очищение страданием, из глубины ночи мы увидим свет, соберёмся с силами и, наконец, сбросим ярмо, гнетущее мир.

Нет, не о еврейском вопросе хотели мы написать в этом листке, не сочинить речь в защиту евреев — нет, только в качестве примера мы хотели привести тот факт, что с момента завоевания Польши триста тысяч евреев в этой стране были убиты самым зверским способом. В этом мы усматриваем ужасающее преступление над достоинством людей, преступление, которому не было равных во всей истории человечества. Евреи ведь тоже люди — как бы мы ни относились к еврейскому вопросу — и над людьми было совершено такое! Наверное, скажет кто-нибудь, евреи заслужили такую судьбу. Такое утверждение было бы чудовищной дерзостью. Но, предположим, кто-то сказал это. Как отнесётся он тогда к тому факту, что вся польская дворянская молодёжь уничтожена (дай Бог, если ещё не вся!)? Каким образом, спросите вы, такое произошло? Все потомки мужского пола из дворянских родов от 15 до 20 лет были насильно вывезены в концентрационные лагеря в Германию для принудительных работ, а все девушки того же возраста отправлены в Норвегию, в бордели СС. Зачем мы всё это вам рассказываем, ведь вам знакомы если не эти, то другие такие же тяжёлые преступления чудовищного недочеловечества? Только потому, что здесь затрагивается вопрос, касающийся всех нас и дающий каждому повод для размышления. Почему немецкий народ столь апатично ведёт себя перед лицом этого чудовищного, в высшей степени недостойного человечества преступления? Едва ли кто-нибудь задумывается над этим. Факт принимается как таковой и больше не рассматривается. Немецкий народ вновь спит своим тупым сном и даёт фашистским преступникам силы и возможность зверствовать дальше. И они делают это. Означает ли это, что немцы очерствели в своих простейших человеческих чувствах, что ни одна струна не вскрикнет пронзительно перед лицом деяний нацистов, что народ погрузился в смертельный сон, от которого не бывает пробуждения никогда? Если немец не очнётся от этой тупости, если он не будет протестовать, где только возможно, против преступной клики, если не будет сопереживать сотням тысяч жертв, то, наверное, так оно и есть. Он должен ощущать не только сострадание, нет, значительно больше: соучастие. Ведь своим апатичным поведением он даёт этим сомнительным людям возможность действовать, терпит это правительство, которое взвалило на себя бесконечную вину. Да, ведь он сам виноват в том, что оно вообще смогло возникнуть! Каждый хочет оправдаться от такого соучастия, но творит и засыпает потом со спокойной, чистой совестью. Но нет ему оправдания, каждый виновен, виновен, виновен! Ещё не поздно уничтожить это омерзительнейшее из всех правительств, чтобы не взвалить на себя ещё больше вины. Сейчас, когда в последние годы у нас полностью открылись глаза, когда мы знаем, с кем имеем дело, сейчас — самое подходящее время искоренить эту коричневую шайку. До начала войны, когда бблыиая часть немецкого народа была ослеплена, национал-социалисты не показывались в своем истинном обличье, но теперь, когда их распознали, единственной и высшей обязанностью, святейшей обязанностью каждого немца должно стать уничтожение этих бестий!

«Тот, чьё управление незаметно, его народ рад.

Тот, чьё управление навязчиво, его народ сломлен.

Нищета. Ах, это то, на чём зиждется счастье.

Счастье. Ах, скрывает лишь нищету.

Где выход? Не видно конца.

Упорядоченное превращается в хаос,

Хорошее превращается в плохое,

Народ приходит в смятение.

Не это ли повторяется ежедневно?

Потому Высокий Человек прямоуголен,

Но он не задевает. Он ребристый,

Но не повреждает. Он прямой,

Но не отвесный. Он прозрачен,

Но не хочет блестеть».

(Лао-Цзы)

«Кто хочет завоевать империю и устроить её согласно своей прихоти, я вижу: он не достигнет своей цели; это всё.

Империя — это живой организм; его нельзя сделать, действительно! Кто хочет его делать, испортит его, кто хочет овладеть им, потеряет его.

Потому: Из существ некоторые идут впереди, другие следуют им, некоторые дышат тепло, другие — холодно, некоторые сильны, другие — слабы, некоторые добиваются изобилия, другие уступают.

Поэтому Высокий Человек отрекается от преувеличения, отрекается от высокомерия, отрекается от злоупотребления».

(Лао-Цзы)

Мы просим переписать этот текст с возможно большим количеством копий и передать дальше.

III ЛИСТОВКИ «БЕЛОЙ РОЗЫ»

«Salus publica suprema lex» («Благо народа — высший закон»). Все идеальные государственные формы являются утопиями. Государство не может быть сконструировано чисто теоретически. Оно должно расти, зреть, как каждый человек. Однако нельзя забывать, что каждая новая культура всегда содержит элемент предыдущего государства. Семья так же стара, как и сам человек, и из первоначальных отношений соседства человек разумный создал государство, основой которого должна быть справедливость, а высшим законом — всеобщее благо. Государство должно представлять аналогию божественного порядка, и высшая из всех утопий, civitas Dei, есть образец того, к чему оно в конце концов должно приблизиться. Мы не хотим здесь останавливаться на различных государственных формах: демократии, конституционной монархии, королевстве и т. д. Только одно необходимо подчеркнуть однозначно и чётко: каждый человек имеет право на полезное и справедливое государство, которое обеспечивает как свободу каждого в отдельности, так и благо всех вместе. Человек по воле Божьей должен свободно и независимо, сосуществуя и содействуя государственной общности, пытаться достичь своей природной цели, своего земного счастья в самостоятельности и самодеятельности.