Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны - [27]

Но Александр I и сам не собирался капитулировать. Опасения быть откровенно обманутым Наполеоном его не страшили. Не случайно еще за неделю до Фридланда он писал сестре: «Бонапарт полагает, что я просто дурак. Смеется тот, кто смеется последний!»

* * *

23 июня Александр I ратифицировал текст франко-русского перемирия. Первый этап тильзитских переговоров (19–23 июня) закончился. Начинался второй этап (25–26 июня) – этап личных встреч Наполеона и Александра I на неманском плоту. Дипломатическая дуэль России и Франции вступила в новую фазу.

Инициатива личной встречи и на этот раз исходила от Наполеона. Уже 21 июня во время подписания перемирия Бертье по поручению Наполеона заявил; что Франция хотела бы «не только все привести к концу особенным (сепаратным. – В. С.) миром, но и сблизиться союзом, присовокупя к тому, что если бы главы обоих государств имели возможность объясниться, тогда бы в самое короткое время и мир последовал по существенным выгодам обеих держав».

О своем желании лично встретиться с Александром I Наполеон говорил Лобанову-Ростовскому 22 июня на обеде по случаю ратификации им перемирия. Вновь, теперь уже лично, он сказал представителю царя, что хотел бы видеть Александра I своим союзником. Более того, Наполеон даже пообещал царю… территориальное приращение за счет Пруссии, заявив, что западной границей России могла бы быть Висла.

Однако Александр I вопреки общераспространенному в исторической литературе мнению далеко не «вдруг», а после тщательного взвешивания всех «за» и «против» согласился на союзные переговоры. Первоначально он намеревался заключить с Францией только сепаратный мир, но не союз. 22 июня он заявил Куракину, что едет в Тауроген (городок вблизи Тильзита) для того, чтобы «лучше направить и ускорить составление окончательного мирного трактата».

Царь согласился на личную встречу с Наполеоном прежде всего для выяснения намерений последнего относительно условий будущего мира. Состав лиц, которых царь взял с собой в Тауроген, также говорил лишь о намерении заключить мир: с Александром I поехали Будберг, Толстой, Ливен, Беклешов. Позднее к ним присоединились Константин, Бенигсен, Уваров, т. е. почти одни «пруссофилы». Ни один из них не отличался самостоятельностью суждений (как, скажем, Чарторыйский или Куракин), не был более или менее крупным дипломатом.

Судя по сведениям Куракина, царь намеревался в кратчайший срок завершить мирные переговоры. Во всяком случае он велел Куракину дожидаться его скорого возвращения, обещав дать ему последние наставления о поведении в качестве посла в Вене.

Подробное описание церемонии первой встречи двух императоров 25 июня на неманском плоту имеется в десятках книг и отражено в литографиях той поры. Следует отметить другое: большинство очевидцев, а также последующих исследователей истории заключения франко-русского союза придавали чрезмерное значение этой встрече, сосредоточив свои усилия на домыслах и догадках относительно содержания бесед Наполеона и Александра I с глазу на глаз в павильоне на неманском плоту. При этом на первый план выдвигалась именно эта фаза переговоров (встреча Александра I и Наполеона на Немане 25–26 июня), а последующие наиболее важные переговоры в Тильзите 27 июня – 9 июля отодвигались на второй план. Ряд историков вообще рассматривал переговоры в Тильзите как чисто формальную процедуру подписания текстов мирного и союзного соглашений, поскольку, по их мнению, все было решено на неманском плоту. На деле, как мы увидим ниже, дело обстояло совсем не так.

* * *

Не совершая, подобно А. Вандалю, психологического экскурса в историю этих встреч, определенно можно утверждать одно: они носили характер личной разведки. Александр I шел с намерением выяснить условия заключения мира, Наполеон – союза. Ни о каком «обольщении» одного другим (А. Вандаль) не было и речи. Каждый хорошо знал, чего он хочет, и хотел подороже продать свой «товар». Можно допустить, что царь во время первой встречи разразился ругательной тирадой по адресу Англии (на этот счет есть документальные свидетельства кануна встречи, имея в виду беседу царя с Гоуэром 17 июня). Но что он сразу же согласился на союз с Францией – неверно. По-видимому, Александр I и Наполеон не смогли сразу договориться и решили продолжить переговоры на берегу. Их местом был избран Тильзит – резиденция Наполеона как формального победителя, причем с целью исключения давления на русскую делегацию половина Тильзита была нейтрализована.

Александр I вопреки ранее данному распоряжению срочно вызвал в Тильзит Куракина. 28 июня он прибыл в расположение русской делегации в Тильзите и с этого дня принимал самое непосредственное участие в работе по составлению мирного и союзного трактатов с Францией.

Заключительный этап переговоров проходил в острейшей дипломатической борьбе. Русская дипломатия не только не капитулировала, но боролась за каждую статью соглашений. Наиболее острые разногласия вызвал вопрос о союзе.

Нагляднее всего об этом свидетельствует анализ двух не известных до сих пор документов русской дипломатии, относящихся к последнему этапу тильзитских переговоров: «Проект инструкций представителям, уполномоченным вести переговоры о заключении мира с Францией» и «Проект дополнения к инструкциям», опубликованные в третьем томе «Внешней политики России XIX – начала XX в.»