Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны - [25]

Между тем французы дали русской армии и прусским корпусам без боя и со всеми обозами отойти за Неман, пограничную реку. В ночь с 18 на 19 июня переправа русской армии на правый берег Немана по тильзитскому мосту была завершена. Утром 19 июня французские войска заняли левый берег, и Наполеон въехал в Тильзит.

Пассивность Наполеона, его нежелание вопреки известным до сих пор случаям воспользоваться военным успехом и довершить разгром отступающей к Неману русской армии явно свидетельствовали о том, что он не стремится продолжать войну.

Острота страха перед возможным вторжением французской армии в Россию к 19 июня несколько спала. Теперь русскую и французскую армии разделял Неман, мосты через который сожгли казаки Платова.

19 июня в занятый французами Тильзит для переговоров о военном перемирии приехал Лобанов-Ростовский. От его первой встречи с представителем Наполеона маршалом Бертье зависело многое: стоило Наполеону проявить несговорчивость, и военные действия могли возобновиться.

Официально задача Лобанова-Ростовского оставалась прежней: Россия предлагает Франции заключить перемирие с целью «положить конец кровопролитию». Вместе с тем он должен был осторожно выяснить вопрос о возможности заключения мира. Из первого отчета Лобанова-Ростовского о беседе с Бертье видно, чего больше всего опасался Александр I при заключении «окончательного мира». «Россия, – заявил царь устами Лобанова-Ростовского, – оскорбительного ее достоинству мира не примет, тем менее еще потерпит, чтоб какая ни есть перемена коснуться могла до границ ее».

Еще более определенно вопрос о мирных переговорах был поставлен в письме Бенигсена командиру авангарда французской армии, отправленного накануне отъезда Лобанова-Ростовского с русским офицером-парламенте-ром. В этом письме делался намек, что перемирие «может повлечь весьма вероятные последствия, тем более плодотворные, что идет речь о всеобщем конгрессе…»

Из письма Бенигсена и беседы Лобанова-Ростовского с Бертье Наполеон мог пока вынести лишь одно впечатление: Россия согласна заключить перемирие при условии целостности своей территории. Что касается мирных переговоров, то они, судя по письму Бенигсена, должны вестись на мирном конгрессе всех воевавших с Францией сторон. Таким образом, еще не заключив перемирия, Александр I выдвигал перед Наполеоном основные предварительные условия мирных переговоров. Теперь все зависело от позиции Наполеона.

К удивлению Александра I и его окружения, находившихся в это время в нескольких километрах от Тильзита, Наполеон принял условие о целостности территории побежденного противника, столь нетипичное для французской дипломатии. (Вспомним ее мирные договоры после Маренго и Аустерлица с Австрией, лишившейся значительной части своих владений.) Как доносил Лобанов-Ростовский Александру I, Бертье, приняв предложение о перемирии, дал понять, что Наполеон и не собирается требовать от Александра I каких-либо территориальных уступок за счет его империи. Единственно, что было обойдено молчанием французской стороной, это намек на «всеобщий конгресс». Александр I понял, что победитель ищет примирения с ним на каких-то других, пока еще неясных условиях.

Интересно отметить и другой весьма примечательный факт: вопреки утверждению известного французского историка А. Вандаля первое официальное предложение заключить мир сделал не побежденный, а победитель. Поздно вечером 19 июня после отъезда Лобанова-Ростовского на правый «русский» берег Немана к Бенигсену явился адъютант Наполеона генерал Дюрок и от имени французского императора официально предложил заключить мир. Напомним, что Лобанов-Ростовский уполномочивался, да и то устно, заключить только военное перемирие.

Что побуждало Наполеона первым и в кратчайшие сроки, пока царь еще находится вблизи Тильзита, искать мира с Россией? Несомненно, боязнь мирного конгресса всех воюющих сторон и стремление расколоть англо-русский союз. Если Александра I до 19 июня больше всего страшили территориальные претензии Наполеона, то Наполеон до 25 июня боялся многосторонних мирных переговоров со всеми участниками IV коалиции, прежде всего участия Англии. Именно этим объяснялась его тактика ускоренного сближения с Россией. Не последнюю роль при этом сыграл майский государственный переворот 1807 г. в столице Османской империи Стамбуле, породивший у Наполеона опасения о перемене ориентации правительства этой страны.

* * *

Опасения Наполеона, что англичане попытаются помешать франко-русским сепаратным переговорам, имели под собой реальные основания. С 11 июня в Тильзите, а затем в Мемеле сидел английский посол лорд Гоуэр. Правда, беседа, которую он имел с Александром 17 июня относительно практического участия в войне против Франции (высадка десанта, посылка дополнительных субсидий и т. п.), ничего не дала. Царь обрушился на Гоуэра с резкими нападками, упрекая Англию в полнейшей бездеятельности. 23 июня Гоуэр обратился к Будбергу с письмом, прося информировать его о состоянии франко-русских отношений. Одновременно он просил аудиенцию у Александра I. Будберг сообщил ему о заключении франко-русского перемирия от 21 июня, но в аудиенции с царем отказал. 28 июня Гоуэр снова, на этот раз с официальной нотой, обратился к Будбергу. От имени английского правительства он одобрил заключение перемирия, но выступил против сепаратных франко-русских мирных переговоров. Ссылаясь на союзные обязательства России по отношению к Англии, он требовал привлечения английских представителей к этим переговорам и заключения «всеобщего мира». В то же время Гоуэр пытался воздействовать на царя через своих друзей. 23 июня он направил Чарторыйскому письмо, в котором умолял убедить Александра I не заключать с Францией сепаратного мира. Но попытки английского посла оказать воздействие на царя не имели успеха.