Александр I - [25]

От мира к войне

Враждебные отношения возникли между Британией и Францией в мае 1803 года. Александра, так же как и англичан, беспокоила агрессия Наполеона на Итальянском полуострове и возрастающая угроза со стороны Франции в восточной части Средиземного моря. Черноморская торговля зерном в начале XIX века уже имела огромную важность для России, и присутствие Франции на Адриатическом побережье воспринималось ею как угроза Балканам и, следовательно, Ионическим островам (численность русских войск здесь к 1804 году возросла до 11 000 человек). Возникло даже опасение за Оттоманскую империю, которая могла пасть под ударами Франции. В это время Россия продолжала продвигаться на Кавказ и поэтому была жизненно заинтересована в будущем всего Черного моря и Оттоманской империи. Грузия большей своей частью была присоединена в 1801 году; в декабре 1803 года в состав России вошла Менгрелия, а в 1804 году — Имеретия.

Летом 1803 года Александр предпринял попытку выступить арбитром между Францией и Британией и был оскорблен, когда Наполеон, уверенный в своем военном превосходстве, бесцеремонно отверг его предложение отказаться от диктата Франции в Германии, Швейцарии, Голландии и на Итальянском полуострове. Натянутость франко-российских отношений усилилась после того, как русскому послу во Франции А. Моркову, назначенному на эту должность в конце 1803 года, было предъявлено обвинение в антифранцузских интригах, и особенно после вынесения смертного приговора и незамедлительной казни герцога Энгиенского из нейтрального Бадена (родины жены Александра). Российский император заявил официальный протест в связи с казнью герцога Энгиенского и объявил траур. Наполеон оскорбился. В заявлении, опубликованном в официальном журнале «Moniteur», спрашивалось, не схватила ли Россия английских интриганов, участвовавших в убийстве Павла, и прямо намекалось, что Александр обязан им своим утверждением на русском престоле. В мае 1804 года Наполеон принял титул императора, но царь не только отказался признать этот новый титул, но и убедил турецкого султана поступить так же, таким образом подрывая престиж Франции на Балканах. Александр все еще настаивал на том, что Франция должна отказаться от Неаполя и северной Германии и предоставить компенсацию королю Сардинии. Чарторыский поддержал антифранцузскую коалицию, заявив, что «жадность и отвратительные цели этого правителя делают любые связи с ним невозможными». Он убедил Александра вступить в союз с Англией, указывая на французскую угрозу Балканам и разжигая тщеславие царя напоминаниями о мессианской роли России в иностранных делах:

Для ее (России) достоинства и ее собственных интересов не стоит пренебрегать случаем, который делает возможным восстановить потерянное равновесие в Европе и отстоять его, показывая другим государствам, что независимость без их непосредственного вмешательства будет непрочной ^[79].

Угроза, которую Франция представляла балансу сил в Европе в общем и безопасности Средиземного моря в особенности, заставила Россию вступить в Третью коалицию. Но предложения, сделанные Россией в 1804 году при заключении союза с Британией, также показывают, что Александр никогда не смотрел на иностранные дела с чисто прагматической точки зрения. Он высказал предложение, чтобы Европа объединилась в союз свободных и конституционных государств, основанных на «священных правах человечества… имеющих основой дух свободы и благожелательности», который будет жить в мире под добрым покровительством России и Британии. Король Сардинии тоже должен быть приглашен, «чтобы дать своему народу свободу и мудрое управление», а нейтралитет Швейцарии следует обеспечить учреждением правительства, «способного отвечать потребностям и желаниям народа». Региональные федерации должны были быть основаны в Германии и Италии. Британия и Россия определят разделение Оттоманской империи, если падет турецкое правление. Это установит мир в Европе «на прочной и постоянной основе»^[80], а также заново нарисует политическую карту Европы, не менее завершенную, чем карта Наполеона. Александр также предложил ввести кодекс прав человека и международных законов и организовать всеобщую безопасность. Содружество России и Британии в этой попечительской структуре было очень подходящим, потому что, как говорят исторические факты, «две эти державы образуют прочный союз и способны предотвратить любые неприятности в будущем, потому что уже много лет между ними не было соперничества и конфликтов»^[81].

Вдохновение, вызванное этим документом, передалось Чарторыскому (в документе просматривались очевидные совпадения с идеями, выраженными в его собственном меморандуме 1803 года), Жозефу де Местру (послу Сардинии в России) и Сципионе Пиаттоли (итальянскому священнику, автору двух меморандумов о реорганизации Европы и учителю Чарторыского). Александр не видел никакого противоречия в предложении этих решений для всей Европы, тогда как дома он совсем недавно отложил «Права народов России», отменил предписание о представлении арестованного в суд для рассмотрения законности ареста и замолчал о введении конституции в России. Во всяком случае, предложения позволили рассмотреть альтернативу наполеоновскому господству, основанную на новой системе международной законности и всеобщей безопасности, хотя на практике это вело к англо-русскому господству взамен французского. Александр в то время полностью верил, что великие державы способны понимать нужды всех народов и быть защитниками маленьких государств.