Александр Алехин. Партия с судьбой - [25]

И все же, чтобы хоть немного разобраться во всей этой путанице, стоит прояснить по отдельности несколько принципиальных вопросов.

Прежде всего, необходимо уточнить, действительно ли статьи Алехина антисемитские, то есть отражающие отрицательное представление гроссмейстера о евреях, неприязнь и предубеждение к ним, основанные на религиозных или этнических предрассудках. Можно ли утверждать, что Алехин признает евреев, вслед за нацистами, низшей или неполноценной расой? Нет, ничего похожего в статьях Алехина читатель не найдет. Исключая название цикла статей и несколько действительно довольно грубых выражений, можно утверждать, что Алехин, скорее, говорит об особенностях менталитета евреев, испытавших влияние иудаизма, и тех, кто не испытывал подобного влияния. Он сравнивает подходы к шахматам разных народов, представителей разных культур. Именно с такой точки зрения Алехин утверждает, что для «арийских» шахмат характерна активная наступательная или стратегическая игра, а для «еврейских» — защита, выжидание, тактика. Для цикла его статей больше подошло бы название «Иудейские и христианские шахматы», поскольку он противопоставляет не столько евреев и неевреев, сколько, по сути, иудеев и христиан, а точнее, шахматистов, росших в иудейской или неиудейской среде, людей, в силу тех или иных причин, ставших носителями разных менталитетов.

Более того, слово «арийский» в контексте 1941 г. безоговорочно связано с немецким нацизмом, для которого упомянутые славяне Чигорин и Боголюбов уж никак не являются своими, арийскими. Напротив, они — представители низшей расы, подлежащей частично истреблению, а частично — обращению в рабов. Вряд ли сойдет в этой связи за арийца и Капабланка. Но совершенно очевидно, что Алехин рассуждает не о расовой теории Гитлера и Розенберга.

То, что существует национальная психология и национальный менталитет, то есть особый способ мышления и склад ума, формирующиеся под влиянием национальной истории, религии и других, общих для большой группы людей обстоятельств, не подлежит никакому сомнению и никого не удивляет. Но ведь с такой позиции Алехин и рассматривал разные подходы к шахматам, исследование его ближе к этно-психологии, чем к расовой теории нацистов. Евреи веками испытывали гонения и притеснения со стороны разных народов, в рассеянии еврейский народ занимался главным образом торговлей и ростовщичеством. Если прибавить к этому влияние иудаизма — религии, заметно отличающейся от более широко распространенного христианства, то вырисовываются уже вполне определенные особенности менталитета этого древнего народа. Алехину виделось, что такие особенности связаны с меркантилизмом и оппортунизмом, то есть соглашательством, а применительно к шахматам — защитой и выжиданием ошибок соперника. Стиль шахматной игры, связанный с менталитетом еврейского народа, оказал, по мнению Алехина, разрушительное в целом влияние, поскольку игнорировал художественную составляющую шахмат.

У каждого народа есть свои положительные и отрицательные черты. Выделив не самые симпатичные черты еврейского народа, Алехин уравновесил их утверждением, что «у этой нации так много одаренных сыновей во всех областях искусства». Пушкин написал о русских, что те «ленивы и нелюбопытны», но на этом основании нормальному человеку не придет в голову обвинять Пушкина в расизме и русофобии. Португальский мастер Р. Нашсименто, лично знавший Алехина, так отозвался о статьях: «Лично я не нашел в них ничего, что могло бы принизить людей, еврейский народ в целом». Это тем более верно, что Алехин особняком ставит советскую шахматную школу и еврея М. Ботвинника. На этот счет многие высказываются, что-де Алехин надеялся играть с Ботвинником, а потому пощадил его. Даже если это и так, то обособление Алехиным Ботвинника формально разрушает антисемитский характер статей. Кроме того, с арийской шахматной идеей Алехин связывает имена евреев Г. Мароци или Р. Харузека. Словом, вслед за португальским шахматистом и писателем Д. Марклом, можно воскликнуть: «Мы не верим, что Алехин мог быть убежденным нацистом». А, следовательно, и автором антисемитских пронацистских статей. И все же… И все же цикл статей с откровенно пронацистским заголовком был опубликован в нацистских СМИ. Но если отбросить это обстоятельство и убрать из текста несколько действительно некорректных выражений, то впечатление от статей останется совсем другое.

Итак, беспрекословно назвать статьи Алехина антисемитскими нельзя. А был ли он сам антисемитом? Если читать его работы, его комментарии к самым разным соревнованиям, то такое впечатление никогда не возникнет. Как можно назвать антисемитом человека, который откровенно признается коллегам-евреям в восхищении? «Я считаю для себя почти невозможным критиковать Ласкера — так велико мое восхищение им как личностью, художником и шахматным писателем. Я могу только установить, что Ласкер в свои 67 лет благодаря своей молодой энергии, воле к победе и невероятно глубокой трактовке вопросов шахматной борьбы остается все тем же Ласкером, если не как практический игрок, то как шахматный мыслитель. Ласкер должен служить примером для всех шахматистов как нынешнего, так и будущего поколений», — так Алехин писал в книге «Ноттингем 1936». С. Флор утверждал, что «Алехин был человек неожиданностей — и в жизни, и на шахматной доске». Флор был хорошо знаком с Алехиным, много с ним общался и знал, о чем говорил. Ведь это именно с Флором делился Алехин своей печалью, передавал с ним письма в СССР, едва ли не по-отечески помогал Флору — как, впрочем, и другим еврейским шахматистам, А. Лилиенталю или А. Денкеру, например — и в то же время мог сказать о Флоре В. М. Петрову: «Выиграй у этого жида!»