Алекс и Алекс 3 - [17]

Откровенно говоря, в эпатаже арбитра (как она его описывала, захлёбываясь негодованием и косясь на какого-то иностранца с юга, подпирающего старину Ральфа вполне серьёзным стволом в бок) наверняка были свои причины.

Просто излагать их он не был готов при тех, кто влияния на возможные проблемы оказать не мог.

Иначе говоря, при детях, когда с противоположной стороны оппонировали взрослые. Анне банально не хватало личного опыта, чтоб оценить обстановку самостоятельно.

А для чего ещё нужны отцы, вздохнул Ланс, отправляя стандартный вэн и кое-кого из физподержки по просьбе дочери.

Оказавшись в холле его дома, Ральф тут же превратился в нормального человека (коим всегда и был), судя по отвисшим челюстям дочери и прибывшего с ней парня.

– Ланс, я извиняюсь за спектакль в Корпусе, но давай поговорим наедине? – Старый университетский приятель, вежливо поклонившись Анне и – более церемонно – её спутнику, увлёк старшего Хаас под руку в кабинет на втором этаже.

* * *

– И что это было? – ошарашено спрашиваю у Анны, когда мы с ней остаёмся вдвоём в огромном зале размером с четверть футбольного поля.

Арбитр Ральф только что, коротко (но вежливо) извинившись, подхватил её родителя под руку и уволок куда-то наверх.

Сопровождавшие нас мордовороты вообще в дом не входили, оставшись на улице.

– Они знакомы с отцом, – хмуро отвечает Хаас. – Но я и сама не понимаю, в чём дело. На площадке я подумала то же, что и твой Моше. А сейчас вообще не знаю, что дальше думать.

– У вас тут кормят? – меняю тему на более насущную, поскольку теперь, в любом случае, придётся ждать окончания разговора между старшими.

– А ты хочешь? – она хватается за идею с явным облегчением.

– Да. После дуэли не жравши, сил тратил кучу. – Напоминаю. – Массы одной килограммов… много потерял. В медсекторе восстановили кое-что, но это всё надо вернуть. – Хлопаю себя по животу (который, кажется, прилип к позвонку).

* * *

Её отец и горе-арбитр появляются на лестнице, когда мы с ней доедаем на двоих второе огромное блюдо с бутербродами, под второй кофейник натурального кофе (ничего так на вкус, но я большой разницы с растворимым положняком Корпуса не чувствую. Впрочем, в Корпусе кофе тоже вкусный).

Арбитр, что интересно, походя кивает нам; а на пороге витиевато и длинно прощается с отцом Анны. Потом вообще исчезает.

– Здесь или в кабинете? – потирая руки, Хаас-старший переводит взгляд с дочери на меня, после чего выхватывает у неё из-под руки последний бутерброд. – Не уфпел поесть! И Ральфу забыл пфедложить! – поясняет он с набитым ртом.

– Здесь. – Припечатывает Анна. – Потому что мы тоже не наелись…

Глава 7

– Давайте вначале объясню вам, что произошло, – говорит отец Анны, одновременно кивая ей и принимая чашку с кофе. – А потом вместе подумаем, что дальше.

– Когда взрослые начинают говорить так, это обычно значит, что они хотят продвинуть какое-то своё решение. – Сообщаю без эмоций. – Просто для информации Анне. Извините, что перебил.

– В принципе, мой анализ где-то совпадает с Ральфом, – Пропускает мимо ушей мою ремарку Хаас-старший. – Потому… какого чёрта, Анна, если все голодны, давайте пересядем!

Данный зал тоже имеет свою кухню, наподобие моей студии в Корпусе. И продолжает он уже за столом у стены, на который Анна что-то сноровисто подаёт из двух холодильников и пары настенных шкафов.

– Прошу, – глава местной семьи указывает взглядом на стол и откусывает от первой попавшейся под руку вафли. – Кстати, я Грег. Итак… Ральф – старый и опытный арбитр, который никогда и ничего не делает просто так. Анна, ты здорово растерялась и обиделась на него там, на площадке?

– Посчитала предателем в первый момент, – сухо отвечает моя подруга. – Я знаю, что он с тобой знаком, и даже учился вместе. А то, как он себя повёл, выходит не просто за рамки правил арбитража, а вообще… Это уже за рамками нормальных человеческих отношений. Если бы не тот израильтянин, ещё не известно, как бы всё в итоге повернулось.

– Значит, всё нормально, и какая-то фора у нас ещё есть, – удовлетворённо прищуривается Грег. – Ральф сказал тебе, что он успел опросить абсолютно все вовлечённые стороны?

– Да, он говорил со всеми по очереди, – неохотно признаёт Анна. – Нас оставил на закуску, последними.

– Девочка моя. Обычно тот, кого арбитр опрашивает последним, и является стороной, интересы которой он видит приоритетными. – Улыбается её отец; подхватывая целую плитку шоколада и, не разламывая, начинает есть её целиком. – С каким бы выражением лица он твои интересы не защищал. Слова и интонации – это очень важно. Но не менее важны и детали между строк.

– Боюсь показаться невежливым, но особой защиты своих или ваших интересов я пока не увидел, – подаю голос со своего места.

– Не знала. В такой роли выступала впервые. – Сухо кивает родителю моя обеспечивающая и занимает стул напротив него (и справа от меня). – Он мог бы как-то дать понять.

– Во-первых, защитой наших интересов является сам факт его прихода сюда, – возражает Грег. – Во-вторых, если бы он дал понять там что-либо откровенно, это ударило бы по нему в первую очередь. В будущем, каким оно видится лично мне. Особенно если он будет на нашей стороне и дальше. – отец Анны снисходительно и чуть отстранённо улыбается дочери.