Алая нить - [29]

Чарли восхищался всем. Он был в восторге от американской еды, американских прохладительных напитков, гамбургеров и кафе-мороженых. Они ходили в музей Фрик, и даже там Чарли восторгался, чтобы сделать приятное Анжеле; к статуе Свободы они подплыли на лодке, поднялись на головокружительную высоту ее огромной головы, откуда открывался вид на Гудзон. Они бродили по Центральному парку, катались на тележке, запряженной настоящей, живой лошадкой. Они гуляли по вечернему Бродвею, любуясь огнями, ходили в кино на самый последний боевик. Они ели китайскую еду и итальянскую, и дни бежали один за другим, пока однажды утром Анжела не решила, что пора отплатить Дэвиду Уикхему за его доброту.

Первый клиент назначил встречу в конторе в одиннадцать часов, а потом пригласил ее на обед. Он был очень крупным производителем предметов роскоши из кожи; его магазины имелись в семи крупнейших городах Соединенных Штатов. Кроме того, он оказался очень симпатичным и, как типичный американец, захотел показать ей лучший ресторан в городе. Она приняла приглашение, оставив Чарли в квартире с запасом кока-колы и гамбургеров и с телевизором.

* * *

– У меня болит голова, – заявила Клара Фалькони. – У меня уже три дня мигрень. Тебе, конечно, нет дела.

Стивен даже не обернулся. Он знал, что у Клары за мигрени. Однажды он сказал ей, потеряв самообладание от ее жалоб на здоровье, на его родственников, на их совместную жизнь: «У тебя мигрени, а у меня ты. И, видит Бог, это похуже всякой мигрени!»

Это кончилось одной из их худших ссор. Он неделю не появлялся дома, а она тем временем успокоилась и отправилась на прием к очередному специалисту. Девять лет у них не было детей, и объяснения этому тоже не было. Она не беременела, и Стивен нарушил все мужские табу – сам пошел на осмотр, хотя и знал, что все это комедия. Одна женщина уже делала от него аборт. Анализы показали у него высокий уровень плодовитости. По крайней мере, это спасало его от нападок Клары. А то она вечно обвиняла Анжелу, что та обманула его. Больше всего ему хотелось, чтобы жена перестала изводить его этим.

Мысль об усыновлении она презрительно отбросила. Он не настаивал. Ему тоже не хотелось иметь чужих детей.

– С самого воскресенья, – продолжала Клара, – у меня эта чертова головная боль. Ты знаешь, я на дух не перевариваю эти обеды с твоими родителями и с твоим братцем и его стервозой женой, вечно она хихикает надо мной. Они все время суют мне под нос своих детей. Больше я к ним не пойду. Я так решила.

Он обернулся и сказал:

– Отец любит, чтобы по воскресеньям собиралась вся семья. И когда он зовет нас, Клара, мы идем. Так же как идем к твоим родным. И нечего ворчать по этому поводу.

– Они-то меня понимают, – возразила она. – Это же мои родные. Думаешь, папа не разочарован? Думаешь, ему не хочется внуков?

– За девять лет он и думать забыл о них. – Стивен был груб. Альдо Фабрицци не был ему другом. Уж Клара позаботилась об этом. Но он ходил к Фабрицци на их семейные сборища, и нечего Кларе оскорблять его родных.

– В общем, сегодня я никуда не пойду, – объявила она. – Голова раскалывается. Развлекай своего конгрессмена один.

– Хорошо. – Он не спорил. Хотя ему стало досадно, потому что конгрессмен должен был явиться с женой. Это было ценное знакомство. У них случились неприятности с ФБР по поводу азартных игр, и его интересовали новости и взгляды конгрессмена на этот вопрос. Поговаривали об открытом слушании комиссии сената. Это по-настоящему встревожило Стивена. Им потребовалось пять лет борьбы, чтобы отобрать монополию у старого воина Муссо. Его сын умер от слишком большой порции героина. Фабрицци постарался, чтобы кто-то дал ему смертельную дозу.

Но Муссо собрал своих людей и держался крепко. Он не желал иметь никаких партнеров и сам организовал кое-какие насильственные акции против Фабрицци и Фалькони. В результате погибло несколько второстепенных фигур.

У Фалькони и Фабрицци была такая надежная охрана, что добраться до них было невозможно. Они накупили недвижимости впритык к казино Муссо. Так что теперь он находился под постоянным наблюдением противников; несколько раз в игорных залах начинались пожары. Люди стали избегать их. Влияние Муссо уменьшалось. Он стар, сын его умер. У него случился легкий инфаркт. Внезапно борьба закончилась. Во время встречи, на которой присутствовал Стивен, заключили перемирие. В результате сделки Муссо получил хороший процент от прибыли, а все дела перешли к Фалькони и Фабрицци как к равноправным финансовым партнерам. Управление поручили Стивену. И за последние четыре года он превратил дело в мощное предприятие, имеющее дочерние отели, рестораны и курорты, где азартные игры служили приманкой. Стивену принадлежала и мысль приглашать для развлечения клиентов голливудских звезд. Неприглядная сторона дела была прикрыта налетом респектабельности. Это превратилось в нечто вроде шоу-бизнеса.

Стивен помнил свои впечатления от Монте-Карло. Чтобы привлечь по-настоящему крупных игроков, нужен высокий класс. Вместо прокуренных комнат, в которых домохозяйки ставили по нескольку долларов на кривом колесе, появились салоны с плюшевой мебелью, где служители в смокингах всячески угождали любым прихотям богачей.