Причиной неудачи Глеб Портнягин полагал шумное поведение проникшего на склад Никодима Людского. Никодим же в свою очередь обвинял Глеба в невнимательности на стрёме. Словом, некоторый срок спустя оба вышли на свободу с чистой совестью и лютой ненавистью друг к другу. Трудно сказать, в какой мере это определило их политическую ориентацию, но только Никодима сразу же после освобождения резко повело в левый экстремизм (считавшийся тогда правым), а Глеба, соответственно, в правый (считавшийся левым).
Неистово борясь друг с другом, оба довольно быстро обрели известность, а тут как раз Содружество Независимых Государств области приказало долго жить. В районе — да и повсюду — грянули погромы, незаметно переросшие затем в предвыборную кампанию, и два бывших подельника внезапно обнаружили, что уже тягаются — ни много ни мало — за президентское кресло. На выборах в Баклужино, как известно, верх взяли демократически настроенные колдуны, и протопарторг Африкан, спешно перешедший на нелегальное положение, был вскоре объявлен ими лыцким шпионом, каковым, возможно, и являлся.
Погорел он на попытке похищения образа Богоматери Лыцкой из Баклужинского краеведческого музея. Все старания колдунов зачаровать в помещении замки и оконные решётки к успеху не привели. Однако протопарторга опять выдал шум, что наводит на мысль о невиновности Глеба Портнягина в той давней совместной неудаче. Видимо, взломщик из Африкана изначально был никудышный.
О случившемся доложили Президенту, и тот приказал завтра же утром доставить задержанного в свой кабинет. Однако встретиться бывшим друзьям было не суждено, поскольку на рассвете протопарторг поистине чудесным образом бежал прямо из камеры предварительного заключения. На охранников напал необоримый сон, решётки и двери отверзлись, и некий светлый муж, личность которого так и не удалось установить, вывел Африкана за руку из темницы, после чего оба исчезли на глазах у потрясённых свидетелей…
Подполковник Николай Выверзнев вздохнули потянулся к внутреннему телефону.
— Слушаю… — недружелюбно отозвалась трубка голосом шефа.
— Толь Толич! А ты уверен, что мы его не завербовали?
— А в чём дело?
— Да знаешь ли, побег у него какой-то подозрительный…
В наушнике сердито посопели.
— Никто его не завербовывал, — буркнул наконец генерал Лютый. — Сам бежал…
— Точно?
— Точно…
— Ладно, извини…
Подполковник Выверзнев положил трубку и, недоверчиво покачав головой, снова обратился к монитору. Следующий файл был посвящён деятельности Африкана за кордоном и никаких неожиданностей не преподнёс.
Когда и где незадачливый взломщик пересёк государственную границу — неизвестно, но Лыцкая Партиархия встретила его с распростёртыми объятиями. Будучи с ходу введён в Политбюро, немедленно призвал к уничтожению светофоров, экстрасенсов и лично Глеба Портнягина. Основал и возглавил движение правых радикалов, организовал группу СМЕРК («Смерть колдунам!»), принял персональное участие в танковом сражении близ хутора Упырники. Далее шли подробности знаменитого подвига протопарторга, которые подполковник со спокойной совестью пробросил, поскольку сам являлся одним из соавторов этого легендарного сражения…
Совсем недавно стараниями Глеба Портнягина протопарторг был объявлен международным политическим террористом, после чего любовь лыцкого народа к чудотворцу воспылала сильнее прежнего, а Партиарх Всего Лыцка Порфирий назначил Африкана своим преемником…
Николай снова снял трубку.
— Толь Толич, а ты уверен, что это вообще Африкан?
— Я — нет… — ворчливо ответил Лютый. — А Кондратьич — уверен…
— Какой смысл Африкану возвращаться в Баклужино? Да ещё вот так, в открытую! Он что, самоубийца?
— А хрен его знает! — с досадой откликнулся генерал. — Работай давай…
Третий файл содержал характеристики и подробное описание всех чудес, совершённых протопарторгом, — с выкладками и чертежами. Хотя в данный момент Николая интересовало всего одно чудо, а именно — сегодняшнее… нет, уже вчерашнее пересечение пограничной реки Чумахлинки…
Тут ожил и замурлыкал второй городской телефон. Выверзнев не глядя снял трубку, однако стоило ей только оторваться от корпуса, как из наушника посыпался знакомый взволнованный щебет. Лицо красавца подполковника выразило смятение, затем — беспощадность и наконец — стоическую покорность судьбе.
— М-милая… — с бесконечным терпением в голосе молвил он. — Как ты меня нашла?..
Дело в том, что по этому номеру с Николаем поддерживали связь исключительно осведомители.
— Великолепен!.. — пронзительно зачирикало в наушнике. — Ты был просто великолепен!..
— Я не о том… — с трудом сдерживаясь, процедил он. — Кто тебе дал этот номер?..
— Пёсик!.. Мой пёсик!.. Ты дал мне не только номер!.. Ты дал мне…
Николай негромко чертыхнулся и, отложив щебечущую трубку на стол, вырубил компьютер. Запер кабинет и, пройдя гулким пустым коридором, рванул узкую окованную железом дверь.
— Мышей не ло́вите! — сурово сказал он встрепенувшемуся и крепко заспанному сотруднику. — Там болтунец на проводе повис! Второй раз уже врезается… Специалисты хреновы!..
Сотрудник испуганно заморгал, раскрыл чемоданчик и начал торопливо раскладывать рамки, прутики, прочие колдовские причиндалы… Николай прикрыл дверь и недовольно оглядел пустой коридор. Кабинет генерала Лютого был в двух шагах.
