Аламут - [93]

Его заставили ждать, и ждать долго. Он переносил это терпеливо. Это была битва, а он знал, как важно вовремя нанести удар в битве. Он развлекался, разглядывая людей, проходивших туда и сюда через приемную, в которой он сидел. Большинство из них, видя его одежды, принимали его за выходца из пустынного племени. Кое-кто дивился, видя при нем стражу. Бандит, делали они вывод; преступник, приведенный на суд. Он отпугивал их своей улыбкой; сидел, развалясь, там, где ему было велено сидеть, и сочинял хулительную песню на Повелителя Ассасинов. Самое убийственное из бардовских искусств на удивление хорошо вписалось в восточные обычаи; а арабский язык был воистину Божьим даром для знатока проклятий.

У него не было так легко на сердце с самого турнира в Акре. Битва — вот что ему было нужно. Лицезрение прямого противника; сладкий вкус опасности. И все это было здесь. Айдан почти пожалел, что не облачился в свои почетные одежды. Имя Саладина в этом месте произносили отнюдь не с любовью. Человек, который носил это имя на своем рукаве, мог нарваться здесь на столько стычек, сколько мог пожелать.

— О чем ты поешь? — спросил кто-то.

Айдан повернул голову. Одна храбрая душа проникла сквозь стену стражи. Очень юная душа. Возраста Балдуина; возраста Тибо. По счастью, этот юноша не был похож ни на того, ни на другого. Он был турком, красивым с точки зрения своего народа, но на взгляд Айдана — пухлым и нежным; одет юноша был просто, как слуга. Но ни один слуга не был наделен столь высокомерной осанкой.

— О чем ты поешь? — повторил юноша, отчетливо и повелительно.

— Непристойности, — ответил Айдан, — вряд ли подходящие для юных ушей.

— Кто ты такой, чтобы судить об этом?

— А кто ты такой, чтобы спрашивать меня?

Узкие глаза мальчишки расширились. Было ясно, что никто доселе не осмеливался так обращаться к нему. Он отбросил за спину блестящие от масла косы.

— Я принц Исмаил. А кто ты?

— А, так ты тоже сын короля? Значит, нас здесь двое таких.

— Как можешь ты быть сыном короля?

— Так же легко, как и ты.

— Ты дерзок, — сказал принц Исмаил, словно бы для того, чтобы самому поверить в это.

— Я только возвращаю то, что дали мне. Неудачно, если ты согласен. Я полагаю, что я дурно воспитан.

— Я тоже считаю, что ты дурно воспитан, — согласился мальчик. — Почему ты не сказал мне свое имя?

— Ты не дал мне такой возможности. Мое имя — Айдан.

— Что это за имя?

Айдан рассмеялся:

— А что за имя — Исмаил? Я прибыл из Райаны, где все носят имена, подобные моему. У меня есть и другие имена, которые, быть может, понравятся тебе больше. Меня еще зовут Латан, по моему отцу, и Герейнт, в честь брата моего отца, и Михаил, поскольку я должен был носить христианское имя, и…

— Ты христианин? — Таким тоном можно было бы спросить, не рогатый ли он дьявол.

— Я еще хуже. Я франк.

Айдан и не думал, что эти глаза могут распахнуться еще шире. Они были почти круглыми, черными и блестящими, как оливки, и совершенно не испуганными.

— Франк. — Исмаил осторожно перевел дыхание. — Так вот как выглядят франки. Твои волосы не того цвета. Они должны быть желтыми.

— Райане темноволосы. Мы черные кельты, как видишь. Те, кого ты подразумевал — это действительно франки, и еще норманны. Мы же древний народ, народ, который они пытались скинуть в море.

Это не значило ничего для сельджукского принца, чьи родичи по-прежнему носились по диким просторам восточных пустынь: это они вытесняли кого-то, и не были вытесняемы никем. Он смотрел на Айдана, как смотрят на экзотического зверя в клетке, и восхищенно вздыхал. Он явно долгое время не получал такого развлечения.

— Теперь я понимаю, почему у тебя нет хороших манер. Ты просто не знаешь ничего. Тебе следует научиться, если ты хочешь, чтобы твоя шкура оставалась целой. Мой атабек очень строг.

— Быть может, он делает исключение для принцев.

— Но понимаешь, ты ведь не настоящий принц. Настоящие принцы цивилизованы.

— Правда? — переспросил Айдан. — Это значит быть цивилизованным? Оскорблять чужестранцев?

— Я думаю, ты безумен, — произнес Исмаил, как будто это объясняло все.

— Спасибо, — отозвался Айдан.

— Безумец, — повторил Исмаил и подался ближе. — Почему у тебя такие глаза?

Айдан бессознательно маскировал их; но теперь по своей воле широко открыл и улыбнулся:

— Я с такими родился.

— Ты человек?

— Нет.

Исмаил кивнул, как будто он ожидал этого. Айдан был уверен в этом. Мальчишка был простодушен. Не идиот, конечно, и не тупоумный, но в чем-то развитый не в должной мере. Его научили, когда надо быть осторожным, но по нему это не было заметно. Он рассматривал Айдана с открытым и бесстрашным восхищением.

— Франки очень странные, — промолвил он.

— Я странный даже для франка.

— Должно быть, ты хорошо видишь в темноте.

— Очень хорошо, — согласился Айдан.

— Мне хотелось бы тоже видеть так, — сказал Исмаил. — А ты умеешь колдовать? Моя няня говорила мне, что франки — колдуны и получают свою силу от Иблиса. Ты раб Иблиса?

— Конечно, нет, — возразил Айдан, но без гнева. — Последнее из моих имен — это имя архангела, который поверг его. Я не намерен склоняться перед ним.

Исмаил был разочарован.