Аквариум - [72]

Но потом вышел из машины, иначе, когда он вернется, я так и не буду знать, по-прежнему коробки у него или нет и что делать мне: ехать за ним или бежать во двор — искать того, к кому он ходил.

«Мерседес» стоял во дворе, а мужчина перетаскивал в дом коробки. Я вернулся к своему автомобилю.

Долго ждать не пришлось. Не больше чем через десять минут «мерседес» выехал из ворот, а я вошел туда и огляделся.

Имени Джун не было ни на одной из табличек. Зато на первом этаже в глаза бросалась большая вывеска благотворительной организации: «Прием ношеной одежды». Бегло глянув в раскрытое окно, я увидел двух женщин возле длинного стола, сортировавших одежду. Одна из них как раз внимательно разглядывала синюю водолазку Джун. Потом сложила ее и добавила к одной из стопок. Только и всего.

Вполне возможно, именно в этот момент парень парковался перед ее домом. Ведь он же должен был вернуть ей ключ? Я едва не заскрежетал зубами от ярости.

Карел выглядел усталым. Я что-то бормотал, не в силах объяснять свое бегство с вечеринки — сейчас мне особенно не хотелось этого делать, — но он только махнул рукой, что, видимо, означало: я, мол, ничего другого от тебя и не ожидал.

— На открытии присутствовала еще Айрис Бербен, — с гордостью сообщил он. — И министр иностранных дел с четырьмя телохранителями.

— Ты далеко пойдешь, не сомневайся. Твое заведение — именно то, чего не хватает городу.

Я договорился встретиться с ним вечером и уехал. Мне не хотелось оставаться в студии.

Дома все было по-прежнему: никаких вестей от Джун, а вот полки в шкафах «аквариума» опустели. Вселение же в бывшую квартиру старой дамы близилось к концу.

Я не мог ни читать, ни слушать музыку, поэтому занялся новым компьютером — что-то же надо было делать.

Услышав характерное «арпеджио», я чуть не задохнулся, но это оказалось сообщение от толстого детектива. Пациента по имени Калим Дьерам примерно полтора месяца назад выписали из госпиталя в Нойкельне, и теперь детектив занимается поисками реабилитационного учреждения, куда его перевели.

Удивительно. Воистину сыщик стоил денег, которые просил. Я задумался: не отказаться ли от услуг другого детектива — прилизанного молодого парня в галстуке и с торчавшим из кармашка носовым платочком, который аккуратно занес в органайзер все, что я ему сообщил. Но, поразмыслив, решил этого не делать. Четыре глаза — лучше, чем два, а деньги для меня особой роли не играют. Может, прилизанный сумеет разнюхать что-то такое, чего не узнает толстый.

В «Лобби» я так и не расслабился, нервничал и с огромным трудом слушал Карела, заранее пообещав себе, что пробуду здесь не меньше двух часов. Я ел оливки, пил густое темно-красное вино «Барбера», которое он принес, и оглядывал клуб, где сейчас находилось не так уж много гостей. Без нескольких минут девять — мертвое время, как объяснил Карел: сразу по окончании рабочего дня и позже, когда люди уже поужинали или выходят из театров, начиная часов с десяти-одиннадцати, клуб полон почти каждый день, с самого открытия.

Я не мог вспомнить, какого цвета у Джун глаза. Знал только, что они светлые: может, серые, а может, зеленые или голубые. А ведь я в них смотрел. Мой взгляд постоянно возвращался к месту, где она тогда танцевала, и больше всего мне хотелось зажмуриться, чтобы вернуть картинку.

Когда Карел после недолгого отсутствия снова подсел ко мне, я стал было рассказывать ему о Джун, но оборвал себя на полуслове. Зачем? Он знал, как я страдал после смерти Шейри. Что бы он подумал, начни я рассказывать ему о какой-то исчезнувшей женщине по имени Джун?

— Объясню тебе все в другой раз, — сказал я, и он не настаивал.

— Договорились, — улыбнулся он. — Нравится вино?

Он хотел очаровать элегантную темноволосую даму, и некоторое время мы болтали втроем. В процессе разговора их интерес друг к другу возрастал, поэтому никто не обиделся, когда через полчаса я откланялся и поехал домой.

Похоже, толстый детектив оказался гениальным хакером или был близко знаком с таковым, — во всяком случае, когда я вернулся, меня ожидало очередное сообщение от него с адресом Калима Дьерама, сведения о его страховке и адрес реабилитационного центра. Страховая сумма составляла миллион долларов. Этот мерзавец был близок к счастью.

Прилизанный не написал ни строчки.

Дом Калима находился в квартале Пренцлауэр-Берг,[55] и я сразу же туда поехал. Мне понадобилась карта, потому что в восточной части города я ориентируюсь плохо, и нужный дом я отыскал только через час.

Когда я поднялся на лестничную площадку, молодой человек в кожаном пальто как раз закрывал квартиру. Входная дверь, что редко случается в Берлине, была открыта: я просто вошел, пересек двор и поднялся по лестнице. Молодой человек охотно отвечал на мои вопросы, рассеянно разглядывая меня. Потом с головы до ног смерил взглядом, каким только женщина — по крайней мере до сих пор я думал именно так — мгновенно оценивает другую женщину. Сибилла однажды обратила мое внимание на этот взгляд, которого сама терпеть не могла. Видимо, всегда получала недостаточно высокий балл.

Да, Калим Дьерам должен был сюда въехать, но до сих пор ни разу не показывался. Сообщил в театр, что болен, и ни разу не присутствовал на репетициях. Что бы с ним ни приключилось — говорят, какой-то несчастный случай, — в этом сезоне на сцене он уже точно не покажется.