Аквариум-2 - [68]

Повседневное напряжение, частые тревоги с выходами на учения, жизнь в закрытых гарнизонах, фактически изолированных от местного населения, — все это морально утомляло наших воинов, особенно рядовой и сержантский состав срочной службы. Сплошь и рядом молодые люди, прослужив в каком-либо захолустном местечке ГДР три года, ничего кроме своего гарнизона не видели, и он им настолько надоедал, что они с особым нетерпением ожидали конца службы в Германии, которую многие из солдат называли «сытой каторгой».

В этих условиях особое значение приобретала действенная работа политорганов, которые были призваны в сложных условиях внутренней и международной обстановки поддерживать высокий моральный дух войск. Однако по каким-то соображениям совершенно не использовался такой вид интернационального воспитания, как изучение страны, ее культуры, истории. Для офицеров, находящихся за рубежом, было запрещено заочное обучение в высших учебных заведениях, а для солдат в вечерних средних школах.

С целью непосредственного воздействия на воинов, для разъяснения им ряда важных решений партии и правительства, принимаемых в то время, в ГСВГ часто приезжали из Москвы члены ЦК КПСС, министры, деятели науки, культуры и техники. За время службы в ГДР пришлось слышать выступления на партийных активах, конференциях, а то и просто на массовых митингах многих руководящих работников, с которыми на родине вряд ли удалось бы увидеться.

Нужно заметить, что не все такие встречи приносили ожидавшую от них пользу. Более того, некоторые из высоких лиц проявляли себя, мягко выражаясь, не с лучшей стороны.

В июле 1957 года после июньского пленума ЦК КПСС, на котором была разгромлена «антипартийная группировка Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова», в ГСВГ в качестве гостя В.Ульбрихта прибыл первый секретарь ЦК КПСС Н.С-Хрущев. О возможном выступлении вождя партии перед офицерами и солдатами группы было объявлено заранее. Личный состав штаба с семьями собрался в зеленом театре и около двух часов ожидал прибытия высокого гостя.

Наконец показалась большая процессия. Впереди неуверенно шагал первый секретарь, он же премьер-министр, за ним В.Ульбрихт, О.Гротеволь[15], А.И.Микоян, А.А.Громыко, А.А.Гречко и другие, как принято говорить, сопровождающие их лица.

С трудом вскарабкавшись на сцену, Никита Сергеевич направился к трибуне и, к удивлению пятитысячной аудитории, обращаясь к Гречко, заявил:

— Маршал, а где же рыба? Ты же меня вез ловить рыбу, а здесь люди? Ну, а где люди, там и я. Мне нужно говорить речь. Я же первый секретарь!

Дальше в течение полутора часов собравшиеся слушали отрывочные, безграмотные, пересыпаемые грубой бранью, выпады премьера в адрес поверженных «сообщников Сталина». Поехавший, очевидно, на самом деле ловить рыбу первый секретарь не готовился к выступлению, да и вряд ли считал это нужным. Устав от выполнения своего партийного долга по общению с массами, внутренне довольный собой и своим «ленинским» стилем руководства, Хрущев изрек:

— Ну хватит, пожалуй, достаточно. Как ты думаешь, Анастас?

Председатель Президиума Верховного Совета А.Л.Микоян вскочил, как школьник, и, аплодируя, заверил:

— Мы рады вечно тебя слушать, Никита Сергеевич.

Несвязная болтовня пьяного премьера, атмосфера подобострастия и низкопоклонства, усиленная выступлением А.А.Гречко, который назвал визит Хрущева историческим, а его речь — дальнейшим развитием марксистско-ленинского учения о партии, оставили у присутствующих гнетущее впечатление. Нужно было абсолютно не уважать свой народ и быть полностью уверенным в безнаказанности, чтобы позволить себе такое безобразное поведение на массовом митинге, где люди ожидали услышать от своего руководителя слово партийной правды.

Утешала мысль, что это, возможно, эпизод. У любого человека могут быть срывы, промахи, упущения. Однако вторая встреча с Хрущевым в другой обстановке дала, к сожалению, основание считать, что безответственные, нетрезвые выступления у него были не только перед советскими гражданами.

В 1958 году в Лейпциге, держа речь на стадионе перед тысячами немцев по поводу 140-летнего юбилея Карла Маркса, он, войдя в азарт, отбросил подготовленный заранее текст и, желая блеснуть остроумием, заявил следующее:

— Вот вы, немцы, нас обвиняете в том, что мы вам не даем спокойно жить. А ведь это сделал ваш Маркс. Он — основоположник коммунизма. Правда, он — немецкий еврей, нуда это все равно. Теперь и расхлебывайте кашу, которую заварил ваш земляк. А натворил он немало.

К счастью, переводчик Вальтера Ульбрихта, весьма толковый, политически грамотный человек, отлично знающий русский язык, перевел этот бред примерно так:

— Дорогие товарищи! Германия дала человечеству великого основоположника научного коммунизма Карла Маркса. Его учение овладевает миром и успешно претворяется в жизнь у вас в ГДР. Будьте же достойны своего великого земляка.

Бурные аплодисменты после перевода свидетельствовали о том, что далеко не все немцы понимали русский язык. Но ведь какая-то часть присутствующих, несомненно, знала его и имела возможность по достоинству оценить «юмор» советского премьера и первого секретаря ЦК КПСС.