Аквариум-2 - [48]

С учетом многогранности поставленных задач в оперативную группу включили разных специалистов разведывательного дела: оперативников, радиста-инструктора, шифровальщика, подрывников. При любой степени подготовки вышедших из тыла партизан их нужно было дополнительно обучать и инструктировать в свете новых задач.

Для переброски людей и грузов в тыл противника группе были приданы из 105-й эскадрильи особого назначения два самолета СИ-47 и один По-2.

Командовать этим, так сказать, «многоотраслевым хозяйством» было приказано мне. Я срочно вылетел к месту назначения с первой партией офицеров разведуправления, в которую входили подполковники Кириленко В.И., Шепелев С.И., Семенов И.М., майоры Савельев П.Н., Алексеев В.П., старший лейтенант Величко В.Б., водители автомашин Замятин Ю.М. и Силин Б.В. и другие.

Несколькими днями позже своим ходом в распоряжение группы прибыла радиостанция с радистами для связи с Центром и партизанскими отрядами, выходящими из тыла противника. С ними был майор Цветинский В.К. и несколько человек обслуживающего персонала из числа ранее возвратившихся из тыла партизан.

Группа расположилась в нескольких километрах восточнее города Кобрин в палатках. Сразу по прибытии мы приступили к работе: нас уже ожидало несколько сотен партизан, предупрежденных по радио о прибытии в район Кобрина представителей Центра для решения вопроса об их дальнейшем использовании.

Выполнив свой долг в немецком тылу, на освобожденную территорию выходили одиночками, группами, отрядами тысячи партизан, лица, примкнувшие к ним и нашим разведгруппам в разное время их боевой работы. Шли командиры, политработники, рядовые бойцы, попавшие когда-то в окружение, женщины, подростки, почти дети, многие из которых совершали подвиги, достойные закаленных бойцов, и пережившие за свою короткую жизнь все ужасы войны и фашистского террора, воины-старики, участвовавшие еще в русско-японской войне, — русские, белорусы, украинцы, грузины, поляки, армяне, татары, представители десятков различных национальностей.

Некоторые отряды шли в завидном воинском порядке с обозами, санитарными повозками, отлично вооруженные отбитой у немцев боевой техникой. Встречались отдельные группы, напоминавшие сечевую вольницу с командирами-батьками, привыкшими быть на положении неограниченных владык среди своих подчиненных, смотревших сквозь пальцы на «шалости» своих подчиненных.

Из выбрасывавшихся нами когда-то в тыл противника офицеров и разведчиков осталось в живых очень мало. Но из них выросли такие крупные организаторы партизанского движения как Г.Линьков, П.Вершигора, В.Пелих, И.Банов, П.Каплун, Э.Бринский, В.Цветинский, Н.Матеюк, И.Колос и многие другие, деятельность которых далеко вышла за рамки собственно разведки.

В своем большинстве выходившие из тыла врага партизаны перед соединением с частями нашей армии наносили по отходящим войскам противника согласованные удары. Поэтому среди них были раненые, которые нуждались в немедленной медицинской помощи. Медработники же в нашей группе не были предусмотрены. Пришлось по поводу раненых обращаться в эвакогоспиталь 1-го Белорусского фронта.

Выходили отряды и отрядили, возглавлявшиеся хозяйственными «батьками», которые не только громили ближайшие тылы немцев, но и захватили у них очень нужные трофеи: сотни мешков муки, десятки голов лошадей и крупного рогатого скота, бочки спирта и самогона, ящики сигарет и множество других материальных благ. В полной мере оценить предусмотрительность этих людей мы смогли лишь позже, когда нам буквально нечем было кормить все растущее партизанское воинство, прибывавшее из окрестных лесов.

Атмосфера полного единоначалия, необходимая в партизанских отрядах, как в любой воинской организации, зачастую в тылу противника переходила в самоуправство. Некоторые командиры считали, что они у себя в отряде «цари, боги и воинские начальники» и им дано право казнить и миловать. С первых же дней после выхода нам пришлось вести с такими понятиями борьбу, тактичную, но непреклонную.

Даже наш коллега, заслуженный руководитель партизанского соединения И.Н.Банов, трудно отвыкал от партизанской вольницы. Расположившись с оставшимися у него людьми на отдельном хуторе, он ездил по вызову в наш штаб на тачанке в сопровождении шести конных автоматчиков. Два адъютанта не отходили от него ни на шаг. Такие меры предосторожности в своем достаточно уже глубоком тылу, где другие офицеры ходили пешком без всякой охраны, вызывал с нашей стороны насмешки. Надо полагать, они подействовали на Банова в большей мере, чем если бы ему дан был приказ сдать лошадей и откомандировать полувзвод ординарцев в военкомат. Партизанский вожак с неохотой, но начал ездить без охраны, однако адъютантов до самого отлета в Москву просил за ним оставить. Учитывая его заслуги, просьбу пришлось удовлетворить.

На весь личный состав групп, отрядов, бригад, выходивших из тыла противника, с помощью их командиров и заместителей по политчасти составлялись списки, краткие боевые характеристики, на некоторых оформлялись наградные материалы за боевые подвиги. К сожалению, большая часть наших представлений не была реализована и материалы о награждении более чем 600 человек наиболее отличившихся партизан стали достоянием нашего спецархива, где я натолкнулся на них в 1968 году, разбирая старые дела героев-партизан.