Акука - [31]
На таких подарках держится жизнь. Держится, не угасает.
Друг Марукас не устаёт повторять:
— Человек не хочет быть счастливым.
Вокруг такая красота.
В ней столько сил и ума, света и цвета.
В ней столько строгости и порядка, тепла и уюта!
И все для нас. Владей, но береги и заботься.
Учись жить у природы.
Будь гордым и нежным, как природа.
И ты будешь счастлив.
Будь здоров, Антон Антоныч.
А-ку-ка!
Пусть мои подарки будут с тобою всегда. Смело раздавай их надёжным людям.
Последний вечер
Ветер. Мелкий дождь. Погода точно совпала с приметой: 4 сентября день Агафона-огуменника1. Леший проказит погодой! Копны последние разбрасывает, дожинки.
Было время, молодёжь охраняла гумны от лешего. Наряжались в шубы шерстью наружу, лешего пугать.
Шуб у нас нет. Да и дождь-ветер скоро поутих.
Бабушка с внуком надели плащи, пошли проститься с реками, соснами и ближним полем.
Шли, шли и нечаянно подслушали последний разговор ячменного поля с косарем:
— Вот мои стебли, а твоя коса.
Вот моё зерно, а твоя ладонь.
Вот твой хлеб, а мой сон…
Замерли бабушка и внук. Не мешают полю говорить, а Михалу слушать.
Низкое тяжёлое небо. Серо-коричневое поле. На краю осина причёсывается. Причёсывается и чуть слышно напевает:
Поле слушает. Сердце поля бьётся ровно, дышится ему покойно. Поле отдыхает.
И старая пани Текля, оказывается здесь. На последние снопы пришла посмотреть.
Аист белый взлетел, словно душа поля.
Прохладные росы сверкают в волосах пани Текли.
Рука бабушки взяла руку Антон Антоныча и повела домой.
Корова сама брела в хлев. Жук не приставал к ней.
Голос поля, песня осины ушли через луга за реку.
С ячменя возвращается Михал. И кажется не косу он несёт на плече, а молодой месяц.
На кухне, на столе, на белой скатерти новый хлеб.
Лежит, живёт новой жизнью
между землёй и небом,
между полом и потолком,
между столом и человеком,
между тёплыми ладонями мальчишки.
Обычай такой. Гостей в Литве провожают домой с Главным Гостинцем — с домашним хлебом.
И разлилась над Антон Антонычем последняя хуторская ночь.
Пора ссориться
Почему?
Да потому, что сегодня отъезд в Москву.
Замечали, наверное, в такой день почти всегда ссорятся.
Кто ссорится и с кем?
Все со всеми.
Почему?
Нервничают и ничего поделать с собою не могут. Иных причин не бывает.
Я нервничаю больше и громче других, хоть и остаюсь на хуторе до середины октября.
— Антоша, скажи дому «До свидания!» — просит бабушка.
— Акука, а-ка! Гулилика! — кричит мальчишка и машет дому рукой.
Гулиликой он называет теперь все ягоды: клубнику, землянику, чернику, костянику, ежевику, бруснику, а заодно и малину с клюквой.
Дом молчит. Но я знаю: до новой весны сохранит он свои травные и грибные запахи.
Дом дождётся Антон Антоныча.
До следующей весны здесь будет жить сладкий дух зверобоя и зубровки. Дух хорошего хлеба — от сушёных боровиков. Дух свежего сена — от подберёзовиков. Маслянистый крутой запах чабреца. Ежевика, вереск, малиновый лист, мята — в них дух детства, дух воспоминаний.
Такой вот букет ароматов земли и жизни ожидает мальчишку будущей весной.
«Весна да лето, пройдет и это»… Правильно сказано, да не утешает.
Антон Антоныч прожил на хуторе Шилишки ровно три месяца и тринадцать дней 1988 года.
— Сколько тебе лет?
— Сколько вчера было, того нет…
Всё
Первый в жизни Антон Антоныча поезд.
Мы в вагоне. Расставили вещи. Коробка с клюквой, сумка с грибами, рюкзак с травами. Все большое-большое, тяжёлое-тяжёлое. Запасы на зиму!
Я нервничаю. Бесцельно включаю-выключаю в купе разные лампочки. Дверью катаю туда-сюда. Открываю-закрываю окно. На столике в тарелочке лежит сахар. Вечный дорожный сахар с картинкой: красивый поезд мчится в счастливое будущее.
— Жжи-и-ихх! — Антон Антоныч безжалостно разрывает картинку.
Под нею хрустящая белая бумажка.
— Крра-а-ахх! — и она разорвана.
На мальчишкиной ладошке два чуть голубоватых кусочка сахара. Тесно прижались один к другому, словно догадались, зачем разорвана картинка.
А ведь не догадались!
Ни класть в чай, ни сосать сахар Антон Антоныч не собирается. Он не сластёна. Он хочет поиграть кусочками.
Играть сахаром?!
Да. Он же ещё не понимает, что сахар и хлеб не игрушки.
Ничего. Скоро узнает.
Сегодня ему исполнился один год, пять месяцев и четырнадцать дней. Ещё успеет узнать. Ведь он — человек, только пока маленький.
А я все зажигаю и выключаю свет, катаю и катаю дверь. И смотрит на меня внук, как на волшебника.
Гляжу на него и не хочу расставаться.
Зимою в московских подворотнях начнут стонать по вечерам серо-фиолетовые неласковые метели. А на засыпающего мальчишку неслышно опустятся пушистые, сладкие запахи пустого и грустного лесного дома с золотой печкой. Запахи станут прилетать с хутора каждую ночь погреться…
Пять минут до отхода.
Я обнял Антон Антоныча.
— Ну вот, старик, тебе пора ехать, а мне выходить из вагона.
Сказал и топчусь на месте. А что ещё говорить, не знаю. Потрогал мальчишкины щёки. Погладил головушку. Похлопал по плечу муравьиному.
Смеётся:
— Де-да!
Я вышел на платформу. Подошёл к окну вагона.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.