Актриса - [25]
Еще она не без горечи говорила о Плезанс Макмастер, которая за те месяцы утратила изрядную долю своей доброты. Плезанс, в свою очередь, утверждала, что это Кэтрин изменилась, хотя та оставалась прежней. Да и некогда ей было меняться. Она едва успевала покупать наряды, чтобы не разочаровать всеобщих ожиданий. У нее не было времени меняться.
Что бы это ни значило.
Моя мать считала, что люди всегда остаются собой, особенно женщины. В любви и в трагедии, в радости и в горе. Она не понимала, что случилось с Плезанс, которая поклялась ей в вечной дружбе.
Однажды вечером девушки отправились к Айвору Новелло, с давних пор соперничавшему с Маком. Одни говорили, что это из-за Новелло Мак сбежал в Ирландию, другие утверждали, что они продолжали дружить. Как бы то ни было, после приезда Кэтрин и Плезанс в Лондон Айвор взял над ними шефство: устраивал им встречи с нужными людьми, помогал приятно проводить время. Но однажды вечером… «Как же я раньше этого не замечала?» – удивлялась потом моя мать.
«Выражение ее лица».
Оно было искажено гримасой боли. Как будто в нее воткнули что-то острое, осколок металла или стекла. Айвор сел за фортепиано, и все начали петь. Выпивка лилась рекой. Затем Айвор взял туфлю моей матери и предложил тост за всех присутствующих. Трудно поверить, что кто-то действительно пил шампанское из обуви, еще хранящей тепло человеческой ноги, но в то время это развлечение считалось модным, и Новелло его любил – или делал вид, что любит. Само собой, сперва девушке приходилось станцевать на столе или на другом возвышении, чтобы мужчина мог снять с нее туфельку – не станешь же скакать на одной ноге и возиться с застежкой и ремешками.
(Да неужели? Вслух я ничего не говорила. Я смотрела в книгу: «роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».)
В тот раз ей пришлось взгромоздиться не на стол, а на крышку содрогающегося кабинетного рояля и спеть «Вальс моего сердца» – сочинение самого Айвора, кого же еще.
Он налил шампанское, высоко держа бутылку, и поднял маленькую атласную туфельку с бантиком из фальшивых бриллиантов. Мать восседала на рояле, трогательно свесив над клавиатурой голую ступню. Вокруг безумствовали пьяные гости, а среди них – Плезанс Макмастер с застывшей на лице улыбкой.
– За Талифу! Девица, встань! – провозгласил Айвор. Поднес туфельку к губам и сделал вид, что пьет.
– Встань! – подхватили остальные. Плезанс тоже подняла бокал. Выражение лица подруги – будто что-то медленно душило ее изнутри – навсегда отпечаталось у матери в памяти.
– Встань!
Как я раньше этого не замечала?
– Встань!
Они по-прежнему жили вместе в Ноттинг-Хилле. Дома Плезанс упрекнула Кэтрин, что теперь та почти не проводит с ней времени. Она говорила на повышенных тонах. Обижалась, что Кэтрин вечно где-то пропадает. Хотя они только что вместе вернулись домой после вечера у Айвора и вместе снимали макияж, Плезанс посмотрела на нее в упор и заявила: «Я совсем тебя не вижу».
Я что, невидимка?
Они сидели прямо напротив друг друга.
Отчего-то Кэтрин стало зябко, словно кожи коснулся лунный свет. Ей пришлось повернуться и взглянуть на свое отражение в зеркале, потому что она не понимала, что странного увидела в ней Плезанс. Но из зеркала на нее смотрела обычная Кэтрин, немного разрумянившаяся после успеха на вечеринке, но в общем и целом прежняя.
Они, как обычно, легли в постель валетом. Плезанс отвернулась к стенке и уснула. Моя мать моргая глядела в потолок. Сон к ней не шел. Как все это несправедливо.
Это же просто работа, недоумевала она. Что она должна была сделать? Упасть со сцены? Забыть свои слова, чтобы Плезанс ей посочувствовала? «Бедняжка Кэтрин. Бедная девочка. Ты моя несчастная». Кстати, немного сочувствия ей не помешало бы, потому что Орсон Уэллс был не единственным свинтусом, который заявился к ней в гримерную, чтобы дать ей понять, что она ему не подходит. Некоторые из этих мужчин по какой-то необъяснимой причине вели себя просто ужасно – грубо и неучтиво. Как будто она у них что-то отняла. Выглядело все это странно, но Плезанс находила это нормальным, что говорило не в ее пользу.
После этого они больше не веселились.
«Нет, веселья было хоть отбавляй», – говорила она. Но уже без Плезанс. Они больше не хохотали в трамвае. Ни одна из них больше не щекотала незаметно другой лодыжку во время серьезного разговора. Не осталось никакой «вечной дружбы».
Несколько лет спустя Плезанс вышла замуж за актера Бернарда Форбса, который станет одним из первых режиссеров мыльной оперы «Улица Коронации» производства «Гранада телевижн». Она вступила в новую жизнь, испытать которую так и не довелось Кэтрин: сначала в тесной квартире с маленькими детьми и запахом мокрых пеленок, а затем в доме в Пёрли, в графстве Суррей. Она вырастила трех детей и отправила их учиться в университеты в Ноттингеме, Дареме и Дублине. Один из них, как не упускала случая напомнить мне мать, стал врачом.
Плезанс приехала на похороны. С собой она взяла мужа и дублинскую дочь, которая живет на Хоут-Хед, где когда-то жили ее дед с бабкой. В сравнении с тем временем дом уже не так хорош, хотя годы назад они арендовали его еще бедными актерами.
Новый роман одной из самых интересных ирландских писательниц Энн Энрайт, лауреата премии «Букер», — о любви и страсти, о заблуждениях и желаниях, о том, как тоска по сильным чувствам может обернуться усталостью от жизни. Критики окрестили роман современной «Госпожой Бовари», и это сравнение вовсе не чрезмерное. Энн Энрайт берет банальную тему адюльтера и доводит ее до высот греческой трагедии. Где заканчивается пустая интрижка и начинается настоящее влечение? Когда сочувствие перерастает в сострадание? Почему ревность волнует сильнее, чем нежность?Некая женщина, некий мужчина, благополучные жители Дублина, учатся мириться друг с другом и с обстоятельствами, учатся принимать людей, которые еще вчера были чужими.
Эту книгу современной ирландской писательницы отметили как серьезные критики, так и рецензенты из женских глянцевых журналов. И немудрено — речь в ней о любви. Героиня — наша современница. Её возлюбленный — ангел. Настоящий, с крыльями. Как соблазнить ангела, черт возьми? Все оказалось гораздо проще и сложнее, чем вы могли бы предположить…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.