Аконит 2018. Цикл 1, Оборот 3 - [21]

Долговязый фокусник небрежным движением откинул свои косы за спину, его седоусое лицо растянулось в довольной улыбке.

— Само собой, благородные воины. Чичек! — крикнул фокусник.

Шут побросал торбы и, дурашливо подпрыгивая, оказался посреди зрителей. Фокусник стоял позади, он громко хлопал в ладоши и шут в такт хлопкам совершал головокружительные кульбиты и перекаты, заводил в полёте ноги за голову и делал ещё много всего интересного на потеху публике.

— Ловок, бестия! — проговорил кто-то из стражников.

— Будет, кому поставить на место главного акробата, — сказал другой. — А то ишь ты — зазнался, так и в свою власть над земным притяжением уверует!

Фокусник ещё раз громко хлопнул напоследок, шут приземлился, его ноги разъехались в шпагате и он поклонился, коснувшись лбом земли.

Стражники громко зааплодировали.

— Так, прекратить праздношатание, вернуться к дежурству! — рявкнул капитан Дьекимович. — Времени нет возиться с вами, старик. Можете идти. Вниз по улице гостиница «Жёлтый маршал», ещё в трактире «Сопля жабы» сдают комнаты на мансардном этаже. Нарушите закон — пеняйте на себя. У нас церемониться не привыкли.

— Не беспокойтесь, пан офицер, от нас хлопот не будет.

* * *

Войко гулял по крышам. В его случае такая прогулка была необходимостью: каждая собака в городе знала старого акробата, кто-нибудь да обязательно попросит показать трюк. Здесь же, на высоте, тьма одаряла невидимостью.

Ночь стояла ясная, видно, как дым печных труб растворяется в тёмно-синих небесах. С крыши на крышу Войко добрался до Собачьего переулка, отсюда открывался вид на центральную городскую площадь. Он сел на угол фасадного карниза и принялся наблюдать за толпой. Сегодня Площадь Совета заполонил разномастный люд. Толпа окружила высокого старика в буром плаще и низенького шута в ярких тряпках. Эти двое вытворяли что-то немыслимое.

Родители Войко были акробатами, его дед и бабка были акробатами, и сам он с раннего детства спорил с притяжением. С трюками горбатого шута в серебряной маске человеческое тело справиться неспособно, уж кому, если не Войко, об этом знать?

Акробат заворожено наблюдал, как старик хлопает в ладоши и бросает в воздух цветок, а шут тут же его ловит. Ещё один хлопок, и красная гвоздика оказывается у кого-то в кармане. Фокусник заранее знает, у кого именно, указывает на нужного человека, и послушный шут забирает гвоздику, начиная незатейливую игру снова и снова.

— Если вы до сих пор не верите в чудеса, то сегодня подходящий случай начать, — назидательным тоном говорил фокусник. — Чичек слеп как крот, он таким родился.

Фокусник поднял руки над головой и громко хлопнул, сию же секунду в его тонких пальцах возникла горящая свеча. Старик поднёс пламя к серебряной маске шута и несколько раз провёл туда-сюда, прямо перед прорезями для глаз. Толпа ахнула.

— Мы уже много лет вместе. Однажды я видел, как Чичек спасался от бродячих собак, перепрыгивал через препятствия, едва заслышав, как лапы зверей касаются земли, как мельчайшие камушки разлетаются в стороны. Но, к сожалению, среди череды удачных уклонений были и болезненные падения, я едва отбил его от голодных тварей. Слепота подарила ему ловкость. За годы дружбы мы создали свой язык хлопков. Каждый звук, в зависимости от тона, продолжительности и силы — это команда, — фокусник щёлкнул пальцами, и свеча исчезла из его рук.

— То есть без тебя он ни на что не годен? — из толпы вышел Войко. Босой, одетый в одни только штаны. Со своей густой, вечно спутанной бородой, он походил на уличного попрошайку.

— Почему на тебе нет ботинок? — съехидничал фокусник. — Совет лишил права носить обувь?

— Попридержи язык, старик. Наше племя по воздуху ходит, обувь нам ни к чему. Будь добр, ответь на вопрос.

— Если хочешь знать, да. Без меня он не может использовать свой дар в полной мере, но в том и прелесть — давать людям магию совместного трюка. Наши выступления — это дитя ловкости и иллюзии, акробатика и фокусы в единой ипостаси.

Люди вокруг притихли, даже стражники, тайно недолюбливающие акробата, с замиранием сердца следили за словесной перепалкой двух мастеров.

— Выходит, что акробат — это ты, а он — твои ноги и руки? Жульничество! Обман!

— Теперь я попрошу тебя придержать язык, акробат. Что, если я скажу тебе: Чичек сделает трюк, на который ты никогда не решишься?

— Этого не может быть, — Войко почувствовал, как от обиды кишки словно кипятком обдало. — Никто не смеет мне говорить таких вещей! Я лучший акробат в этих краях, делом доказывал, и не раз!

Жители Чизмеграда видели самое интересное представление в своей жизни, здесь было всё: акробатика, иллюзионизм и драма, некоторые надеялись, что и до кулачных боёв сегодня дойдёт.

Из толпы вышел крепко сбитый смуглый человек, по окладистой бороде и синим штанам в нём угадывался акробат из клана Войко.

— Не надо, атаман. Оно того не стоит, — крепыш попытался взять Войко за плечо, но тот раздражённо скинул его руку. — Атаман, выслушай меня, прошу. Ты же видел, на что способен этот шут? Не иди на поводу, он же водит тебя за усы!

— Молчи, Жечка! Заклинаю Небом, молчи! Я и сам могу решать, что мне делить и когда.