Аист, несущий смерть - [8]

* * *

Утром мне вставать с кровати совершенно не хотелось, все тело ныло и болело, как будто я всю ночь я копалась в огороде. Причем в огороде чужом, поскольку у нас в семье никогда не было ни дачи, ни сада, ни огорода своего, мои родители были редкостными альтруистами, и не любили копаться в земле, больше витали в облаках и рассуждали о высоких материях. Поэтому у меня был маленький, даже я сказала бы, ничтожный опыт подобного простого крестьянского труда.

Однажды, после моих рискованных приключений в истории с незаконной пересадкой органов, мы с Денисом навестили в деревне мою знакомую тетку Татьяну и сгоряча предложили ей помочь выкапывать картошку в сентябре. Перестать копать и пожаловаться тетке Татьяне на чисто физическую усталость, навалившуюся буквально через полчаса непривычного физического труда, нам с Денисом было просто неудобно. Мы не жаловались, мы, почти не отдыхая, мужественно выкопали почти всю картошку, и аккуратно сложили ее в большие холщевые мешки, а утрамбовав, не смогли встать. Уставшие от непривычной работы мышцы рук и ног болели так, что тетке Татьяне пришлось срочно топить баньку, стоявшую на краю длинного узкого надела земли, на котором располагался ее огород в 20 соток, и почти час выхаживать нас обоих по очереди березовыми, дубовыми, и можжевеловыми вениками.

«Значит, все-таки во вчерашней водичке были транквилизаторы», с грустью констатировала я, поскольку знала свою реакцию на любые медикаменты. Особенно интересно, что я, по данным медкарты, глубоко и безнадежно беременна, а, следовательно, никаких транквилизаторов, как и прочей фармацевтической «химии», мне было принимать ну совершенно нельзя.

Вообще, с любыми лекарствами у нас сейчас творилось в последние годы что-то невообразимое. За те несколько лет, что я работала в медицине, после окончания училища, старые и проверенные годамилекарственные средства были вытеснены из применения новыми, непроверенными, и часто не апробированными фармацевтическими средствами, непонятно откуда наводнившими фармацевтический рынок, причем произошло это за каких-то несколько недель, практически молниеносно. Причем, что интересно, даже опытные врачи, находящиеся уже в преклонном возрасте, вернувшись с курсов повышения квалификации, старательно отводили глаза в сторону, и назначали больным лекарственные средства, против которых еще недавно категорически возражали.

Мне это было непонятно совершенно, зачем заменять проверенное средство другим, к которому и инструкция-то переведена с ошибками и неточностями, с большими изменениями смысла назначений и описания осложнений и противопоказаний  (видимо поработал автопереводчик). Но, судя по всему, в этом присутствовал некий скрытый смысл, возможно, все объяснялось просто: несмотря на декларирование развития фармацевтической отрасли, реальное положение дел на фармацевтических производствах было совсем иным, и поневоле отечественные лекарства исчезали из употребления, поскольку просто производимого заводами скромного количества лекарствна всех нуждающихся просто не хватало.

На часах, висевших на стене в палате, было половина седьмого. В коридоре за дверью палаты царилаабсолютная тишина  (что тоже было совершенно нетипично для любого медицинского учреждения с его утренним обязательным «пересменком», раздачей градусников и почасовым проветриванием палат). Ложиться спать было бесполезно, все равно разбудят, потащат потом на процедуры или исследования.

Решив выйти размяться и погулять по коридору, я предусмотрительно взяла из сумки зубную щетку, повесила на плечо махровое полотенце розового цвета, прихватила прозрачный высокий стакан, стоявший на тумбочке, и вышла на разведку в коридор с твердым намерением посетить и внимательно осмотреть больничный туалет. Вообще, мало кто знает, но по состоянию туалета можно много сказать и об учреждении, и о хозяевах дома, если туалет в частном доме.

С трудом отыскав дверь без таблички  (ориентируясь больше по запаху дезинфицирующего средства, чем по внешнему виду), я зашла в «место общего пользования» отделения патологии беременных, и в который раз поразилась размаху и дороговизне в отделке такого в общем-то обычного места, как женский туалет. Никелированные шариковые смесители, огромное зеркало, вмурованное в стену и обложенное дорогущим кафелем, сантехника причудливых форм. Можно было подумать, что я нахожусь в туалетной комнате при известном театре, не иначе. Не обнаружив здесь дам в вечерних туалетах, я умылась и занялась банальной чисткой зубов.

Размышляя параллельно, ну и для чего нужна такая помпезность? Все-таки хоть и частная, но больница…  Деньги им что ли девать некуда?

Посидев с удовольствием  (когда еще получится?) на красивом фарфоровом унитазе, я потянула на себя рулон розовой туалетной бумаги, и вдруг из него мне под ноги выпала записка, на которой было написано простым карандашом несколько слов, напомнивших мне, что я не в санатории, и надо по-хорошему отсюда быстренько валить: «Прошу вас, срочно позвоните в милицию!».

Записка валялась передо мной на красивом розоватом полу из крупных керамических плиток, а я не могла заставить себя протянуть руку и поднять ее с пола, потому что знала, чтобы я не сделала, это мои неприятности. Конечно, я всегда любила частные детективные расследования, но все-таки я действительно была беременна, и мой Денис наверняка не думал, что его подозрения о странностях, происходящих в этой клинике, подтвердятся так быстро, иначе никогда в жизни не привез бы меня сюда. Да и окружающая обстановка коротко говоря была мерзкой, и не давала мне ложных надежд на справедливость.