Агнешка, дочь «Колумба» - [81]
Что же меня привлекает в этом человеке? Что-то страшно чужое? Именно чужое. Прежде всего это, и даже исключительно это. Когда же это запало в меня? Возможно, еще тогда, когда я придумала для нашего сиротского дома имя «Колумб», когда я избрала судьбу учительницы. Мой любимый памятный кораблик, что же ты такое? Символ призвания. Отчужденность людей, их взаимное неведение и жажда познания человека. Стремление прорваться сквозь чью-то отчужденность, переломить ее, завоевать доверие. А если так, думает она дальше, ощутив вдруг надежду на самоопределение, если ей суждены Колумбовы странствия по неведомым людским просторам, то не является ли этот человек, самый чужой из чужих, естественнейшей частицей ее судьбы? Значит, сейчас, в тот миг, ей можно быть здесь. Думать о нем. Смотреть на него. На то, как он пробуждается от неподвижной задумчивости. Выпрямляется и поднимает голову. Вот он опускает правую руку в карман куртки. И затем вскидывает ее вертикально.
Салют из пяти выстрелов раздирает тишину отрывистым грохотом, катится вдоль полукруглой стены леса и возвращается назад. И, словно бы переходя вброд эти шумовые волны, которые все снижаются и затихают, пока не замирают у ног, Балч подходит к Агнешке. Смотрит на нее серьезным взглядом без удивления, без насмешливой своей улыбки. Протягивает руку.
— Простите за грохот.
— Шумите, пожалуйста. Только зачем же здесь, на кладбище? Как-то странно.
— Им не странно. — Он скупым жестом указывает на могилы. — Салютовал боевым друзьям, как в каждый сочельник. Личное мое скромное обязательство, общий парад бывает в другое время, в день годовщины. Может, и вы дождетесь.
— А вы сомневаетесь?
— Не то чтобы сомневаюсь или не верю. Я не знаю. Во всяком случае, пугать вас сегодня я не собирался. Я надеялся, что вам станет скучно и вы уйдете.
— Но вы же не знали…
— Знал. У меня хороший слух. Впрочем, если бы я и не услышал…
— Вы не испугали меня. Сегодня я уже привыкла к выстрелам. Вот, пожалуйста, ваши пихточки и… лассо.
— Я немножко рассчитывал и на это.
— Все-то вы знаете — это прямо невыносимо.
— Не все. Вы же не ушли, дождались…
— Нет, мне уже скучно и я ухожу, лишь бы вы во всем были правы. Простите, что задержалась.
— Вы не уйдете.
— Ладно, пусть вы опять будете правы, — соглашается Агнешка, подумав. — Конечно, не уйду. Надо же наконец поговорить.
— Это самокритика или упрек?
— И то и другое. Наши отношения бессмысленны.
— Отношения? Какие отношения? — удивляется Балч с явной уже иронией.
— Не будем придираться к словам. — Агнешке удалось преодолеть приступ замешательства. — Служебные отношения, соседские, ну, вообще… человеческие.
— А черт… Простите! Прекрасно, поговорим. Ведь нынче сочельник, верно? За мир — все люди доброй воли.
— Дело не в сочельнике, — сердится Агнешка. — Пропади он пропадом!
— Идет. — Балч как раз перекладывал пистолет из кармана куртки во внутренний карман пиджака. — Пропади он пропадом. Вот я и распулял всю обойму.
— Хватит об этом.
— Никогда не хватит, — тихо, словно обращаясь к самому себе, протестует Балч. — Слишком редко, слишком редко мы вспоминаем, все реже и реже.
— Это же хорошо. А вы жалеете.
— Это плохо. И я уже не так сильно жалею, не так сильно виню себя.
— Не за что. Печальная это память. И у меня есть могилы, пан Зенон. Но я не хожу на них. И не поеду к ним во время каникул.
— А к живым?
— Не хотела, хоть и звали.
— Кто? Тот маменькин сынок? Колумб?
— Пан Балч!
— О мертвых говорить не хочешь, о живых не хочешь, тогда…
— Пойдемте отсюда. Тоскливо.
— Ладно. Покажу тебе одно место — там не так уныло, немножко повеселей.
Одной рукой он берет веревку, другой слегка поддерживает Агнешку за локоть. Они поднимаются наискось по склону. Возле наклоненной сосны с обнаженными корнями выходят к лесистому мысу. Балч останавливается, снимает куртку и расстилает ее на снегу. Предложив ей жестом сесть, сам он садится на пень, смахнув с него снег рукавом. Агнешка замечает, что пиджак на Балче воскресный. Сев, он сразу же сдирает с шеи туго завязанный галстук и сердито сует его в карман, тот самый старомодный галстук в косую полоску, что был на нем в день его первого визита к ней. Затем расстегивает воротничок и с невероятным облегчением переводит дух. Нет, он не жестокий, грозный и безжалостный. Есть в нем что-то смешное, обезоруживающее. Что-то мальчишеское.
— Зенон…
— Да, Агнешка?.. — Он смотрит на нее вопросительно, с робкой надеждой.
— …Балч. Зенон Балч, — повторяет она тихо, задумчиво и отчужденно, удивляясь не то двум этим словам, не то себе самой.
Улыбка, загоревшаяся в его глазах, гаснет.
— Я думал, что… Простите.
— Странное у вас имя. Какое-то чужое.
— Смотря для кого.
— Наверно, — соглашается Агнешка с печальной покорностью.
Помрачнев, оба молчат, как бы размышляя без всякой обиды над общей бедой.
— Говорите мне лучше «ты». И я вам буду.
— Не получится, — раздумывает Агнешка, не глядя на него. — При людях не получится. Значит, и вообще нельзя. В такой раздвоенности есть что-то лживое.
— Может быть. Но хотя бы сегодня. Только сегодня.
— Потому что сочельник?
— Нет, просто так.
— Как хотите. Завтра сам будешь злиться.
Сборник включает повести трех современных польских писателей: В. Маха «Жизнь большая и малая», В. Мысливского «Голый сад» и Е. Вавжака «Линия». Разные по тематике, все эти повести рассказывают о жизни Польши в послевоенные десятилетия. Читатель познакомится с жизнью польской деревни, жизнью партийных работников.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.
В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.
Проза Новака — самобытное явление в современной польской литературе, стилизованная под фольклор, она связана с традициями народной культуры. В первом романе автор, обращаясь к годам второй мировой войны, рассказывает о юности крестьянского паренька, сражавшегося против гитлеровских оккупантов в партизанском отряде. Во втором романе, «Пророк», рассказывается о нелегком «врастании» в городскую среду выходцев из деревни.