Агидель стремится к Волге - [60]
— Далеко ли отсюда ваше кочевье?
— Да нет, версты три-четыре, на речке Сюмюк.
— А где бывают летовки да осенние стоянки?
— За горой Дильбар.
— Может, перенесете стоянку в другое место? — предложил вдруг Максимов.
Староста Яубасар растерялся.
— Вы шутите? — спросил он.
— Да нет. Какие могут быть шутки!.
— Как же так, боярин-эфенде? Кто ж согласится уйти с насиженного места? — промолвил староста, опуская голову. — Наши деды и отцы весною всегда на Сюмюке жили. И нам негоже тот обычай нарушать.
— Вы ведь там скотину пасете. Не жаль такую землю вытаптывать? На ней ведь хлеб можно растить.
— Для скотины — не жаль. Так Аллаху угодно, — возразил Яубасар.
Максимов усмехнулся и заметил с издевкой:
— Ну, что вы за люди, башкирцы! С жирного, отменного чернозема столько пшеницы иметь можно, а вы туда свою скотину пускаете. Куда это годится — такое добро переводить! Ежели согласитесь перенести вешнюю стоянку в другое место, обещаю вам хлеб поставлять, сахар да чай.
— А что с нашей землей будет?
— Хочу зерном засеять.
— Наше пастбище — зерном?! — обомлел староста.
— Да не все ли вам равно, где скотину пасти, что вы за эти угодья цепляетесь? — потерял терпение Максимов и добавил с угрозой: — Ежели уйдете оттуда, будет промеж нас мир. А не согласитесь, тогда уж не обессудьте, на себя пеняйте!
— Как же так, господин боярин? Да мы… Мы ведь… — взмолился Яубасар, чуть не плача. Но тут вмешался Давлетбай.
— Не желаем уступать никому землю наших предков! — заявил он решительно.
Его поддержали односельчане, хранившие до сих пор молчание:
— Неужто боярам земли мало, на наши пастбища зарятся?!
— Нет, не уйдем с Сюмюка!
— Ни за что не уступим!
— Ищи себе другое место для хлеба, барин!..
Перекрикивая друг друга, люди рвались вперед.
Кольцо вокруг приезжих сужалось. Капитан Замараткин побледнел.
Стараясь не выдать страха, Максимов насилу выдавил из себя улыбку и сказал:
— Зря вы так расшумелись! Да разве ж стал бы я по-доброму разговаривать, кабы не уважал вас. А ведь мог поступить так, как власти велят!..
— Власти? — удивленно переспросил Давлетбай.
— Именно так. Ваши земли отданы мне.
Его слова только подлили масла в огонь. Башкиры снова возмутились:
— Что за новости?! Кто дал право распоряжаться нашей землей?!
— Вопрос о земле решается только на йыйыне!
— Как посмели нарушить закон Ивана Грозного?!..
И тут сорвался кое-как крепившийся капитан Замараткин.
— Мол-ча-а-ать!.. — заорал он что есть мочи. — Не понимаете по-хорошему, мерзавцы, так я вам…
— Саша, — схватил офицера за руку Максимов, — успокойся, не горячись. Я попытаюсь уладить все миром.
Замараткин умолк, и башкиры угомонились.
— Вот что мы можем сделать — я согласен выкупить у вас вашу землю, — воспользовавшись затишьем, обратился к ним Максимов и, взглянув на старосту, спросил: — Что скажете на это?
Боясь глядеть боярину прямо в его плутоватые глаза, Яубасар тихо промолвил:
— Не знаю… Что народ скажет…
Но люди снова сорвались.
— Нет, мы не согласны продавать свою землю! — крикнул Исхак.
Его поддержали другие:
— Никто еще не разжился с того, что распродавал священную землю своих предков!
— Мы хотим жить своей волей!
— Оставьте нас в покое!
— Хватит, убирайтесь в свой Расяй!..
Видя, что люди непреклонны, Максимов пожалел, что приехал.
Староста же метался меж двух огней. Понимая, чем чреват бунт, Яубасар решил, пока не поздно, призвать народ к порядку:
— Агай-эне, успокойтесь! Образумьтесь! Вы же знаете, чем это может кончиться! Пора расходиться по домам!..
Но Давлетбай не внял предупреждению старосты.
— Агай, нечего нам рот затыкать! Натерпелись от кильмешяков! Сколько же еще терпеть?! Уж больно жаден боярин, никак не насытится! Когда-то ведь нужно его остановить. Мало ему нашего добра, так ведь нет — сын его Прохор столько девушек нам перепортил, жен совратил!..
При упоминании об обидчике присмиревшие было башкиры просто рассвирепели:
— Боярский сын Прохор точно жеребец похотливый!
— Нет от него никакого спасу!
— Хоть бы обуздал боярин старшего сына!
— Как же, небось, сам же и подзуживает, чтобы тот перевел род наш башкортский!
Максимов затравленно озирался по сторонам, ничего не понимая. Расспросив старосту и уразумев, что к чему, он поспешил замять неприятное дело:
— Постойте-ка, башкирцы, успокойтесь!.. Давайте потолкуем без криков!.. Скажу вам честно, как на духу, я впервые слышу про проказы моего старшего сына!..
Но народ не унимался.
Максимов с беспомощным видом топтался на месте, не в силах его успокоить.
— Люди, выслушайте меня, бога ради!.. Обещаю впредь ничего не делать, не посоветовавшись с вами!..
Перепуганный мулла поддакивал ему, но их голоса заглушались общим гвалтом. Да никто и не вслушивался.
Вот сквозь орущую толпу протиснулся вперед какой-то человек и встал прямо напротив боярина.
— Моя дочь, пятнадцати лет, бежала от твоего сына, спасая свою честь. Спрыгнула с крутого яра, ноги переломала, — заявил он Максимову и потребовал от него денег на лечение.
— Об этом после переговорим, с глазу на глаз, — ответил тот.
Но люди дружно встали на защиту пострадавшего односельчанина:
— Нет, барин, как у нас говорят — отложишь дело на потом, снегом занесет.
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
Роман «Грозовое лето» известного башкирского писателя Яныбая Хамматова является самостоятельным произведением, но в то же время связан общими героями с его романами «Золото собирается крупицами» и «Акман-токман» (1970, 1973). В них рассказывается, как зрели в башкирском народе ростки революционного сознания, в каких невероятно тяжелых условиях проходила там социалистическая революция. Эти произведения в 1974 году удостоены премии на Всесоюзном конкурсе, проводимом ВЦСПС и Союзом писателей СССР на лучшее произведение художественной прозы о рабочем классе. В романе «Грозовое лето» показаны события в Башкирии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
«Микерия Нильская Лилия» ученого-ориенталиста, журналиста и писателя О. И Сенковского (1800–1858) — любопытная египетская фантазия, не переиздававшаяся более 150 лет. Глубокомысленные египтософские построения сочетаются в этой повести с вольтерьянским остроумием и пародийной наукообразностью. Издание сопровождается оригинальными иллюстрациями.
В книге собраны написанные в последние годы повести, в которых прослеживаются судьбы героев в реалиях и исторических аспектах современной украинской жизни. Автор — врач-терапевт, доктор медицинских наук, более тридцати лет занимается литературой. В издательстве «Алетейя» опубликованы его романы «Братья», «Ампрант», «Ходили мы походами» и «Скверное дело».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Властительница Рима. Герцогиня Сполетская, маркиза Тосканская, супруга итальянского короля. Убийца пап Иоанна Х и Стефана VII. Любовница пап Сергия III, Анастасия III, Льва VI. Мать принцепса Альбериха. Мать и — о, ужас! — любовница папы Иоанна XI, бабка и — ……! — любовница папы Иоанна XII. Это все о ней. О прекрасной и порочной, преступной и обольстительной Мароции Теофилакт. «Выживая — выживай!» — третья книга серии «Kyrie Eleison» о периоде порнократии в истории Римско-католической церкви.
Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.