Агент из ресторана [сборник] - [118]

Когда Дигби проходил по коридору, он слышал ее веселый, свежий голос из ванной. Евника сейчас казалась ему не только вожделенной, но даже необходимой. Она должна была украсить его жилище и поднять его в глазах общества. В этот момент он был готов даже жениться на девушке, которую хотел превратить в свою игрушку.

Джексон видел, как он спускался, улыбаясь, с лестницы.

— Прибыла новая коробка с шоколадом, — сказал он тихо, как бы чувствуя, что это сообщение теперь, некстати.

— Бросьте ее в мусорный ящик или отдайте моей матери, — ответил Дигби безразличным тоном.

Джексон посмотрел на него с удивлением.

— Вы не хотите?..

— Вы задаете чересчур много вопросов, Джексон. Раз мы говорим об этом, то скажу вам вот что: перестаньте ухмыляться, когда вы разговариваете с мисс Уэльдон, и ведите себя по отношению к ней так, как подобает слуге по отношению к барышне. Вы меня поняли?

— Я не слуга, — мрачно ответил Джексон.

— Вы должны играть эту роль, и хорошо играть. И советую вам не требовать от меня объяснений, иначе...

Он взял один из собачьих хлыстов, висевших на стене.

Джексон испугался. Он принял смиренный вид, но на лицо у него подергивался мускул.

— Я ничего особенного не хотел сказать. Я всегда относился к этой даме с почтением.

— Принесите мне корреспонденцию в столовую, — приказал коротко Дигби.

Вскоре пришла Евника.

— Доброе утро, — сказал он, подавая ей стул. — Весело ли провели вы вчерашний вечер?

— О, превосходно! — ответила Евника, но тотчас же перевела разговор на другую тему.

Поведение Дигби было весьма корректным. Он вовсе не расспрашивал ее о вчерашнем вечере. Когда она пошла в комнату миссис Грот на работу, он не последовал за нею, чего, кстати, она опасалась. Работы было мало, так как главное было уже сделано.

Дигби ждал в столовой, пока у его матери находился врач. Врач сообщил ему, что старушка вполне здорова. Он допускал возможность рецидива, но считал его маловероятным. Дигби во что бы то ни стало хотел поговорить с матерью в это утро.

Миссис Грот сидела в кресле и рассматривала равнодушным взором сперва узор ковра, а потом двор. Перемена во времени года значила для нее не больше, чем перемена в костюме. Ее дикое сердце, когда-то бешено радовавшееся наступлению весны, теперь стало слабым и безразличным. Ее некогда чудное тело было в свое время источником радости, но вместе с тем — горя и проклятий.

Она думала о Евнике Уэльдон. Судьба девушки ее ничуть не интересовала. Если сын желает овладеть ею — пусть берет. Но по некоторым соображениям она находила, что было бы лучше, если бы девушки вовсе не было поблизости. Ее беспокоил рубец, но это было, вероятно, случайностью. Старуха надеялась, что сын займется Евникой и перестанет приходить к ней. Она его страшно боялась, потому что знала, что Дигби может уничтожить ее с такой же простотой, как гасят пламя ненужной свечи. Она думала, что он ничего нс знает о завещании, и при этой мысли злобная ухмылка пробежала по ее лицу. Это будет для него неприятным сюрпризом. Жаль только, что ее при этом не будет и она не насладится зрелищем.

Дверь осторожно приоткрыли, кто-то заговорил шепотом с сестрой, и Дигби вошел в комнату.

— Как поживаешь, мама? — спросил он любезно.

Она посмотрела на него робко и взволнованно.

— Хорошо, мой мальчик. — Старуха оглянулась на сиделку, но той уже не было в комнате. — Сядь. Не позовешь ли сиделку? Она мне нужна, мой мальчик.

— Успеешь, — сказал он холодно. — Я должен о многом поговорить с тобой до ее прихода. Во-первых, я хочу знать, почему ты составила завещание в пользу Эстремеды, а меня наделила 20 000 фунтов?

— Завещание, мой мальчик? О чем ты говоришь? — проговорила она жалким голосом.

— Завещание, которое ты спрятала в потайном ящике. Не говори только, что мне это снится или что ты при этом была не в здравом уме. Я хочу знать всю правду.

— Я сделала это завещание много лет тому назад, — сказал она дрожащим голосом, — тогда я думала, что у меня не больше 20 000 фунтов.

— Врешь, — сказал он хладнокровно. — Ты составила завещание, чтобы мне отомстить, старая чертовка!

Она с ужасом посмотрела на него.

Дигби был опаснее всего, когда говорил именно таким тоном.

— Я сжег этот ценный документ. Если ты увидишь мисс Уэльдон, то я хочу, чтобы ты ей рассказала, что составила его, будучи не в своем уме.

Миссис Грот не могла говорить. Нижняя челюсть у нее дрожала, и она думала только о том, как бы позвать сиделку.

Поставь мой стул к постели, — сказала она слабым голосом.— Свет тут слишком ярок.

Он сперва колебался, а потом исполнил ее просьбу. Но когда она позвонила в прикрепленный к постели звонок, он засмеялся.

— Тебе нечего бояться, мать. Твоя проклятая сиделка не будет нянчиться с тобой. Исполняй лучше то, что я требую. Я сейчас позову мисс Уэльдон под предлогом, что тебе нужно ответить на несколько писем, прибывших утром.

Старуха кивнула головой.

Когда Евника пришла в комнату, больная выглядела хуже, чем когда-либо. Она бросала на девушку злобные взгляды, так как подозревала, что Евника нашла завещание. Но страх перед сыном взял верх. После того как было продиктовано несколько писем, она остановила собиравшуюся уходить Евнику.