Агата Кристи. Свидетель обвинения - [6]

Имелась, правда, отдушина – театр. Вместе с двумя подружками-англичанками, жившими в той же гостинице, Агата ставит по вечерам спектакли по мотивам известных волшебных сказок: «Золушки», «Спящей красавицы», «Синей Бороды» и «Тысячи и одной ночи», где Агата щеголяет в разноцветных шароварах. Особенно удалась ей «Золушка». Крупная не по годам, Агата исполняет роль Прекрасного принца и, одновременно, – Золушкиных уродливых, завистливых сестер. И неизменно «срывает аплодисмент». «Зря ты не сыграла вдобавок роль кареты и потерянной туфельки, у тебя бы получилось», – шутит Фредерик.

Из По, города в Пиренеях, который последние годы облюбовали английские и американские туристы и в котором звучит английская речь, открываются английские кафе и книжные магазины, Миллеры направляются в Лионский залив, некоторое время живут в живописной приморской деревушке Аржеле-сюр-Мэр. Оттуда едут в Лурд, в святилище лурдской Божьей матери. Агата никогда еще не видела такого количества нищих, больных, увечных и набожных – Мадонна не отказывает никому. Среди страждущих – и пятидесятилетний Фредерик: последнее время у мистера Миллера пошатнулось не только былое благосостояние, но и здоровье – боли в сердце, почки…

Из Лурда Миллеры перебираются в Париж, а на обратном пути в Англию путешествуют по Бретани и некоторое время живут на овеянном романтикой острове Гернси. К Парижу Агата, кстати говоря, тоже осталась равнодушной: на открытках, уверяет она родителей, Эйфелева башня куда красивее, чем в жизни, шум от транспорта стоит «устрашающий», улицы забиты людьми, да и соотечественников, увы, хватает – мы все по какой-то таинственной логике, когда путешествуем, стараемся держаться подальше от соотечественников. И чем они нам мешают?

В Лондон Агату до Франции еще не возили; в столице она начнет бывать лишь через год, осенью 1897-го, когда Миллеры вернутся из своего затянувшегося заграничного турне. Клара будет ходить по лондонским магазинам, а семилетняя Агата тем временем – заниматься музыкой с некогда знаменитой престарелой немецкой дивой фрейлейн Удер.

Пением и игрой на фортепиано и на мандолине дело не ограничилось. Клара настояла на том, чтобы Агата брала, вдобавок к музыке, уроки танцев. Раз в неделю, по четвергам, она водит дочь в кондитерскую миссис Каллард, где на втором этаже мисс Флоренс Эва Хикки учит девочек танцевать, и Агата (с детства сластена), жадно вдыхая идущий снизу терпкий запах шоколада, танцует вальсы и польки под музыку Иоганна Штрауса. За отсутствием мальчиков танцевать приходилось со сверстницами или, того хуже, – со строгой, никогда не улыбающейся, подтянутой, краснолицей мисс Флоренс, которую девочки называли «подмороженной»; мисс Флоренс отбивала ритм своей маленькой желтой ручкой, за что получила кличку «Метроном».

Урокам музыки и танцев Агата – странная для девочки прихоть – предпочитает крокетные матчи, особенно когда судит их отец, заядлый крокетист. Последнее время, правда, крокет занимает мистера Миллера меньше, чем поиски работы и слабое здоровье. Фредерик, как и жена, мнителен, они регулярно на пару читают медицинские журналы, он скрупулезно ведет счет своим сердечным припадкам: «С апреля 1899 года по июнь 1901-го – пятнадцать припадков, в основном ночью». Ведет счет сердечным припадкам и подробно пишет жене, что́ сказали врачи, успокаивает и ее, и себя:

«Моя дорогая Клара,

виделся сегодня с Сэнсомом. Уверяет, что всё от нервов, и рекомендует то же, что и раньше: побольше свежего воздуха и кипяченой воды, стакан молока после еды и столовую ложку рыбьего жира… Последние пару дней чувствую себя превосходно. Хватит врачей! Надеюсь скоро поправиться».

Мнителен Фредерик, что называется, не на пустом месте: он и в самом деле не жилец; стакан молока и столовая ложка рыбьего жира не помогают – и осенью 1901 года Миллер умирает, и не от сердца или почек, что ему единодушно предрекали врачи, а от «тривиальной» пневмонии. Простудился по дороге из Лондона, где встречался по поводу работы с каким-то сановным министерским чином, заработал бронхит, бронхит развился в воспаление легких. От кашля ему были прописаны такие «мощные» целебные средства, как трава мать-и-мачеха и покой. «С вашей болезнью покой – главное», – авторитетно заявила местная знаменитость. Через несколько дней покой оказался вечным. Отцу Агаты было пятьдесят пять лет.

Глава вторая «Голос как у птички». Проба пера

1.

На смерть мужа и отца Клара и дети отреагировали по-разному. Клара целыми днями лежала в комнате с задернутыми шторами, с мокрым полотенцем на голове, ничего, кроме конфет, не ела, громко, натужно всхлипывала и то и дело хваталась за грудь: не инфаркт ли? И читала и перечитывала, заливая слезами, письмо, которое Фредерик написал ей за несколько дней до смерти:

«Ты изменила всю мою жизнь. С каждым годом нашей совместной жизни я любил тебя всё больше и больше… Да благословит тебя Бог, моя любимая, скоро мы опять будем вместе».

Фредерик любил мыло фирмы «Пирс»; и Клара вложила кусок этого прозрачного мыла в конверт и на конверте написала трогательные и довольно невнятные строки: «Я не вижу тебя – и всё же вижу, как от тебя, от твоего лица, исходит утешение». Сохранила также записную книжку мужа, где он помечал расходы, и между страниц вложила прядь его каштановых с проседью волос, а также карточку, на которой покойник незадолго до смерти начертал: