Агата Кристи: Английская тайна - [54]

Ребенок, писала Агата в «Автобиографии», «он твой и в то же время — каким-то мистическим образом — незнакомец… Он — как неведомое растение, которое ты принес домой, высадил и ждешь не дождешься увидеть, что из него вырастет». Это существенно противоречит современному взгляду, предполагающему, будто развитие ребенка подконтрольно родителям, взгляду, который отвергла бы даже Клара Миллер, оказывавшая столь сильное влияние на своих дочерей. Она слишком хорошо понимала, как важно предоставить ребенку возможность самостоятельно осваивать пространство его собственного воображения.

Агата же была куда более склонна к невмешательству. «Многие дети, я бы сказала, большинство детей, страдают от чрезмерного родительского внимания, — говорит мисс Уильямс в „Пяти поросятах“, — от избытка любви, избытка опеки… Лучшее, что могут сделать для ребенка родители, я в этом уверена, это проявлять по отношению к нему то, что я называю здоровым пренебрежением».

Таково было вполне осознанное мнение Агаты. В ней самой не было ничего от сентиментальной матери, хотя в силу своей близости с Кларой она могла проявлять сентиментальность по отношению к себе. Ее особенность состояла в том, что, будучи влюбленной в собственное детство, она могла вполне трезво смотреть на детей в целом и на свою дочь в частности. В тринадцатилетнем возрасте она написала в «Альбоме признаний», будто мечтает «жить в окружении детей и кошек». В зрелом возрасте она верила — или по крайней мере писала так в «Автобиографии», — что честная мать должна относиться к своим отпрыскам так, как это делают кошки: удовлетвориться тем, что произвела их на свет, выкормила, а потом вернуться к собственной жизни. «Так ли уж естественно продолжать заботиться о своем потомстве после того, как оно выросло и вышло в мир? Животные так не поступают».[140] В «Каникулах в Лимстоке» есть персонаж, которого не любит собственная мать. «Просто матери не могут сказать, что им не нужны их дети, и уйти. Или съесть их. Кошки пожирают котят, которых не любят. Чрезвычайно разумно, я считаю. Никакой пустой траты времени и неприятностей. Но человеческие матери вынуждены пестовать своих детей…»

Эта мысль, несколько даже вызывающе, рефреном проходит через многие книги Агаты. «Множество матерей не любят своих детей», — пишет она в «Каникулах в Лимстоке». А в «Кривом домишке»: «Это случается снова и снова: мать не любит одного из своих детей». Агата настойчиво отказывается придерживаться ортодоксального взгляда, который высказывает персонаж «Вечеринки в Хэллоуин»: «Я люблю всех детей. Большинство людей их любят». Но Агата солидарна с Эркюлем Пуаро, который отвечает: «О, здесь я с вами не соглашусь. Некоторых детей я нахожу в высшей степени неприятными».

Персонаж, любящий «всех детей», оказывается на поверку убийцей двенадцатилетней девочки: засовывает ее головой в бадью, наполненную водой. Агата Кристи никогда не затушевывает того факта, что детей убивают, иногда даже собственные матери. «Была такая миссис Грин, знаете ли, она похоронила пятерых детей — и каждый из них был застрахован. Естественно, возникли подозрения».[141] И дети тоже могут убивать. В книгах Агаты есть два ребенка-убийцы, ребенок, подозреваемый в убийстве, и — в «Загадке Эндхауса» — ребенок, который радостно сообщает капитану Гастингсу: «Я видел, как режут свинью. Мне понравилось».

Иными словами, Агата решительно отказывалась видеть в детях существа, отличные от взрослых: характер ребенка формируется в раннем возрасте и потом практически не меняется, ребенок может быть как мерзким, так и прелестным. «Мы остаемся такими же, какими были в трехлетнем, шестилетнем, десятилетнем или двадцатилетием возрасте», — написала она в «Автобиографии». Если ребенок очарователен, как Миранда Батлер из «Вечеринки в Хэллоуин», и она, и Пуаро так и говорят. Но если нет — то нет. Флер, сквозь который Агата смотрела на себя в юности, рассеялся, когда она взглянула на других детей; ее точка зрения на материнство как таковое всегда оставалась напрочь отделенной от чувств, которые она испытывала к Кларе. Образцовое материнство у Агаты Кристи имеет такую же зыбкую основу, как в пьесах Шекспира. «Джулия вполне заурядный ребенок, — говорит мать Джулии Апджон в „Кошке среди голубей“, беседуя с учительницей женской школы, где учится ее дочь. — Я, правда, думаю, что у нее неплохие мозги, но рискну предположить, что матери всегда так думают о своих детях, не правда ли?» — «Матери, — мрачно ответила мисс Балстроуд, — бывают разные!»

Мать Джули и Апджон как раз принадлежит к тем немногим матерям, которых Агата одобряет. «Мама поехала в Анатолию на автобусе», — сообщает Джулия мисс Балстроуд. «Девочка произнесла это так, словно сообщала, что ее мать села на тридцать седьмой автобус, идущий до „Маршалл энд Снелгроув“», между тем как миссис Апджон отправилась в долгое восточное турне. Это очень похоже на то, что впоследствии будет делать сама Агата («Когда ты собираешься домой?» — безо всяких эмоций спрашивает десятилетняя Розалинда в письме из интерната). Миссис Апджон представлена у Агаты как абсолютно нормальный, освежающе здоровый контраст тем матерям, которые занимают угрожающе большое место в жизни своих детей. «Я считаю: когда дети выросли, следует отделиться от них, вычеркнуть себя из их жизни, незаметно исчезнуть, заставить их забыть нас», — говорит некая дама, персонаж «Кривого домишки». Агата дает понять, что воззрения этой дамы пусть и экстремальны, но отнюдь не неприемлемы, ибо семью, описанную в «Кривом домишке», губит именно удушающая близость взаимоотношений.