Агата Кристи: Английская тайна - [20]

Мэдж стала хозяйкой замка Эбни, когда Джеймс Уоттс унаследовал основанный его дедом бизнес, связанный с экспортом. Джеймс, по выражению второго мужа Агаты Макса, «испытывал странное почтение к деньгам как символу мужского достоинства»,[41] хотя, когда Агата впервые увидела его в 1901 году, он был робким студентом последнего курса Оксфорда без каких бы то ни было плутократических наклонностей. «Он сразу очаровал меня, — написала Агата в „Автобиографии“. — Он был добр ко мне и всегда относился совершенно серьезно, не позволял себе глупых шуток и не обращался как с маленькой девочкой». Двадцать пять лет спустя именно он (правда, эту честь оспаривал также лорд Маунтбаттен) подарил ей идею едва ли не самого знаменитого ее романа «Убийство Роджера Экройда». Сдержанность Джеймса сближала его с Агатой, но делала неподходящим мужем для экстравертки Мэдж. Со временем он стал с трудом переносить многие привычки супруги — например его раздражала ее любовь к лицедейству, — ей же, в свою очередь, в нем не хватало огня. «Думаю, хозяева Эбни не слишком счастливое семейство», — писала Агата в 1930 году.[42]

В «Автобиографии» Агата задается вопросом, «продолжала ли бы Мэдж писать, если бы не вышла замуж» (вероятно, то, что она вышла-таки замуж, было для Агаты большим облегчением)? Мэдж принадлежала к той породе женщин, которые в наши дни предпочитают оставаться незамужними, — скорее всего ей бы это подошло лучше всего. Возможно, будь жив Фредерик, она не стала бы женой Джеймса Уоттса, потому что Фредерику он не нравился. Но Мэдж и Агата получили в наследство всего по сто фунтов годового дохода от имущества Миллеров. В 1910 году это было не совсем уж пустяком, однако мысль о том, что Мэдж найдет надежное пристанище под крышей Эбни, была для Клары утешением, и воспротивиться такой перспективе она не смогла, поскольку в вопросе о деньгах была реалисткой. По собственному опыту она с детства знала, какой ущерб может нанести их недостаток. Поэтому она поощряла молодую пару не затягивать со свадьбой, и — хотя сама Мэдж считала это излишней торопливостью — брак был заключен через девять месяцев после смерти Фредерика. «Мама уверяла, и, думаю, в этом была доля правды, что с течением времени, когда они с Мэдж сблизятся еще теснее, расставаться станет труднее».[43]

В промежутке между смертью Фредерика и замужеством Мэдж отношения Клары со старшей дочерью приобрели глубину сокровенности. Они вместе отправились на три недели на юг Франции, оставив Агату одну в Эшфилде. Она не возражала; «формально она стала хозяйкой дома»,[44] наслаждалась этой ролью, заказывая Джейн, что приготовить ей на обед, и смутно сознавала, что для только что овдовевшей женщины взрослая дочь — более подходящая компания, чем добродетельная девочка, невразумительно блеющая что-то про рай. Если бы Мэдж не вышла замуж так скоро, вероятно, отношения Агаты с Кларой сложились бы в значительной мере по-иному. Но случилось так, как случилось, и начиная с 1902 года до конца жизни Клары Агата была для нее главной дочерью.

Агата сделала Мэдж персонажем рассказа «Дом красоты»,[45] написанного в 1908 году, и некоторых других своих ранних рассказов, которые были опубликованы позднее. Аллегра Керр очаровывает героя, Джона. «Она была потрясающе деловитой. Ее деловитость, казалось ему, была скорее продуманной, нежели естественной. Но за всем этим крылось что-то еще. Прерывистые, капризные вспышки — словно таинственный блуждающий огонь, который в старину заманивал мужчин в болота». Она с легкостью отбивает Джона у своей младшей подруги Мейзи, которая в него влюблена. «Ты злая, Аллегра», — говорит ей Мейзи. «Зато умею будоражить, дорогая моя», — отвечает та.

В «Неоконченном портрете» есть персонаж, отчасти списанный с Монти, но нет списанного с Мэдж. Сестра Селии Джой умирает в юности. Видимо, Агата не желала, чтобы в книгу вторгалась доминирующая индивидуальность Мэдж с ее собственными взаимоотношениями с матерью, с умением очень многое делать лучше героини: флиртовать, шутить, рассказывать истории, рисовать, лицедействовать, сочинять. Когда пьеса Мэдж «Претендент» была принята к постановке — в 1924 году она шла на сцене Королевского театра на Шафтсбери-авеню, — Агате положено было выражать восторг по этому поводу, она и выражала. Но равновесие их отношений, восстановившееся было за предыдущие четыре года благодаря литературным успехам Агаты, снова нарушилось. Трудно найти неревнивого автора, тем более — неревнивую сестру. У Агаты появилось ощущение, что Мэдж, всего на секунду небрежно нажав мыском туфли на педаль акселератора, вмиг обошла ее на несколько миль.

Она-то считала, что Мэдж у нее под контролем — пополневшая в талии мать уже взрослого сына (Джек родился в 1903 году), запертая в своем мрачном поместье, в то время как ее «такая несообразительная» сестра срывает рукоплескания публики. Но ей следовало помнить, что в возрасте восемнадцати лет, играя в «признания», ее сестра на вопрос: «Каково ваше представление о счастье?» — ответила: «Быть успешной». И от этого представления Мэдж, как выяснилось, еще не отказалась.