Агата Кристи: Английская тайна - [188]

Вовсе не удивительно, что Розалинда испытывала обиду — слишком глубокую, чтобы признаться в ней даже себе: ведь именно из-за карьеры Агаты в душе девочки запечатлелся образ вечно отсутствующей матери, каковой Агата, несомненно, и была. В глазах Розалинды работа Агаты отчасти была причиной и того, что распался ее брак с Арчи («Она слишком часто оставляла его одного…»). Портрет же самой Розалинды, нарисованный в «Неоконченном портрете» и в меньшей мере в романе «Дочь есть дочь», был столь вызывающе трезвым, что, читая эти книги, невозможно отрицать: в первую очередь Агата была писателем и лишь во вторую — матерью.

К Мэтью Агата относилась совсем по-другому. Она безумно любила его с самого начала за счастливый оптимизм характера. Остроту этой любви добавляла гибель Хьюберта Причарда и безотцовство Мэтью. Ее льющееся через край восхищение «чудесным мальчиком» резко контрастировало с холодным, ироничным отношением к Розалинде («Маме не следует сдерживать себя, если у нее возникнет желание написать мне, — писала Розалинда Мэтью. — Скажи ей это»).

Подсознательно преувеличенное восхищение внуком могло быть направлено против Розалинды. Агата не первая, кто поступал подобным образом: женщины, которые в свое время держались отстраненно от собственных детей, довольно часто становятся истово преданными бабушками, словно бы желая доказать детям, что материнские чувства им не чужды. Однако нет сомнений, что Мэтью Агата действительно считала более родственной душой, нежели Розалинду.

И когда он был веселым мальчиком в Итоне, и когда — красивым юношей в Оксфорде, она наслаждалась его обществом: отвозила в школу в своем «роллс-ройсе», наблюдала, как он играет в крикет в Лорде, могла внезапно увезти его в Стратфорд («Я беру с собой Мэтью, — писала она Розалинде. — Сообщаю тебе это, а не прошу разрешения, потому что ты поднимешь шум и скажешь „нет“», — и вместе с ним предавалась их общей любви к Вагнеру в Бейруте. Во многих отношениях он действительно гораздо больше напоминал Агату, чем мать (хотя внешне был похож на Розалинду и Арчи). Розалинда не излучала радости жизни. Она ничего не могла поделать с собой и относилась к сыну скептически. «Мой бедный маленький дурачок», — назвала она его в письме к Агате в 1944 году. Избытком материнских чувств она не страдала. «Агате иногда с ужасом казалось, что Розалинда любит своих собак больше, чем Мэтью», — сказал Джон Мэллоуэн (не без иронии, учитывая, что песика Питера сама Агата называла своим «ребенком»), но на самом деле, как многие люди, демонстративно подчеркивающие свою любовь к животным, Розалинда была отнюдь не бесчувственна к людям, только ей было трудно это показать. В детстве она очень тосковала по отцу, но была вынуждена скрывать это. Она пыталась завоевать внимание матери ерническими или грустными письмами, но проиграла Максу. И, став взрослой, она продолжала играть в семье странную роль еще молодой и очень привлекательной женщины, живущей пусть и в полном согласии, но в браке по расчету, не имеющей права произнести вслух имя отца, живущей с матерью, для которой она должна была вечно оставаться служанкой. И в чем же среди всего этого заключалась ее собственная жизнь?

В то же время Розалинда была законченным прагматиком (еще одно различие между ней и матерью) и прекрасно понимала, что Агатины книги обеспечивают им всем безбедное существование. Если у них с Энтони были проблемы с Гринвеем, то они ведь и владели Гринвеем; если им приходилось беспокоиться о том, как поступить с деньгами, то ведь они и имели деньги. Так что роль служанки оказалась единственно возможной.

Но обида Розалинды опасно давала себя знать, когда речь шла о компании «Агата Кристи лимитед», хотя та и на свет-то появилась ради ее собственного блага (а также блага ее мужа и ребенка). В соответствии с уставом компании Агата была наемной работницей с ежегодным жалованьем. В письмах к Розалинде Корк шутливо называл Агату «нашей служащей», в сущности, чтобы подчеркнуть, что на самом деле она оставалась ее полноправной хозяйкой. А вот Розалинда никаких угрызений совести не испытывала. «Я рада, что „Агата Кристи лимитед“ заработала кое-какие деньги, и искренне надеюсь, что не все они будут выплачены нашей Рабыне-на-зарплате!»[488] Звучит тоже как шутка, но это не шутка. «Надеюсь, Вы не выплатите слишком большую часть из этих 14 тысяч фунтов моей матери в виде зарплаты!»[489] — писала она Корку, который сообщил ей, что доход компании по итогам первого года работы составил именно такую сумму. К 1958 году компания накопила 45 тысяч; Корк предложил поднять жалованье Агаты с 5 до 7,5 тысяч. «Я нахожу эту идею очень плохой, но, если Вы думаете, что это будет приемлемо при подоходном налоге 5 тысяч фунтов и ежегодных расходах 3 тысячи, придется обдумать Ваше предложение…»[490]

В некотором роде было правдой, что ежегодное жалованье являлось формальностью, соблюдавшейся, чтобы выполнять условия схемы минимизации налогов. Агата по-прежнему получала деньги от продажи авторских прав, хотя они, как и все остальное, чем она владела, потенциально могли быть отняты департаментом по налогам и сборам. Тем не менее отношение Розалинды было удивительным, и Корка оно озадачивало. Когда «Агате Кристи лимитед» заплатили 10 тысяч за сценарий «Холодного дома», он осторожно намекнул, что «было бы правильно [со стороны компании] выразить благодарность Агате, выплатив ей пять тысяч».