Агата Кристи: Английская тайна - [161]
Из-за этой простоты Агату часто понимают неверно. Отсутствие в ее книгах даже легкого намека на авторское присутствие; отказ от чьего бы то ни было вторжения между читателем и жанром; плотная, без зазора, пригонка художественной среды, в которой существуют ее сюжеты, к реальной жизни — вот особенности, сообщающие ее работам почти неправдоподобную прозрачность. И в то же время, если взглянуть под другим углом, эти же свойства оборачиваются изъянами: недостатком глубины и основательности. Тем не менее она шла на это сознательно, ибо отлично понимала, как следует писать книги, чтобы они были надежно сцеплены с бесконечной неразрешимой потрепанной реальностью. Мэри Вестмакотт исполняла роль почетного персонажа без слов в истории романа двадцатого века, выбор Агаты Кристи был иным.
Среди авторов «классического» детектива — Дороти Сэйерс, Марджери Аллингем, Найо Марш — Агата Кристи была единственной, кто не позволял себе вторгаться в собственные книги. Найо Марш, например, более интересовал театр, нежели детективная проза, и она не колеблясь демонстрировала это во многих своих романах. Книги Дороти Л. Сэйерс изобилуют знаниями в самых разных сферах, знаниями, которые принадлежат ей самой, чем она явно гордится: в науке об отливке колоколов и искусстве колокольного звона («Почерк убийцы»), в рекламной индустрии («Смерть по объявлению»), в академической жизни («Вечер выпускников»)… Это может восхищать или раздражать, в зависимости от вкуса, но одно очевидно: автор — образованная женщина, которая развлекается тем, что пишет в детективном жанре, между тем как могла бы (впоследствии так и было)[412] делать нечто требующее более серьезных художественных усилий. Агата тоже умела многое другое, но никогда не чувствовала потребности даже намекнуть на это в своих детективных сочинениях: она строго держалась в рамках жанра, к которому никогда не относилась свысока.
Равным образом она не придумывала сыщиков, которые были бы чем-то иным, кроме как функцией жанра. Эркюль Пуаро обладает удивительной художественной достоверностью, но и он является всего лишь — и только — детективом: всеведущий ум, dues ex machina, воплощение объективной истины. В силу профессии он живет отстраненно от жизни (о чем лишь однажды, как следует из текста «Подвигов Геракла», пожалел — после того как прочел первые строки Гомеровой «Одиссеи»: «Неужели существовало… существует, нечто, чего он лишен? Некое богатство духа? Его охватила печаль»). Мисс Марпл тоже живет в стороне от реального мира. Она по сути своего характера — наблюдатель, хотя и играет некую узнаваемую общественную роль, чего нельзя сказать о Пуаро.
Другие сыщики из классической детективной литературы отчуждены не столько от действительности, сколько от жанра, в рамках которого обитают. Все они поражают окружающих своими умениями — в отличие от Пуаро, который абсолютно естествен. Кэмпион из романов Марджери Аллингем и Аллейн из романов Найо Марш — истинные джентльмены, выбивающиеся из жанровых канонов в силу принадлежности к высокому сословию, а также — в случае Аллейна — благодаря энциклопедическому знанию Шекспира и неотразимой мужской притягательности (такого полицейского никто в жизни не видел). Лорд Питер Уимзи тоже джентльмен, но сверх того ученый, выпускник Бейллиол-колледжа,[413] герой войны, законодатель моды, поборник женского равноправия и в высшей степени искусный любовник. В середине своей карьеры Сэйерс наделят его страстью к Гарриет Вэйн, женщине независимых взглядов, которая пишет детективы. Это, конечно, вариация на тему автора, хотя есть здесь и интрига — подсознательный (?) намек на Агату. В «Сильном яде» Гарриет обвиняют в убийстве любовника, затем триумфально оправдывают, но ее репутация все равно на много лет оказывается испорченной. Пока идет суд, один из персонажей романа говорит: «Акции этой несчастной женщины стремительно растут», а другой замечает, что «вся эта катавасия — не что иное, как рекламный трюк, вышедший из-под контроля». Находиться под следствием по обвинению, грозящему высшей мерой, не то же самое, что исчезнуть на одиннадцать дней, но в обоих случаях женщины невиновны по главному пункту предъявленных им обвинений, хотя менее существенные грехи за ними, безусловно, водятся. Кое-что из жизни Агаты периода 1926 года угадывается и в романе «Чей труп», где описана жизнь Гарриет Вэйн после ее оправдания: в этой книге она представлена как «раздавленная и ожесточенная», напрягающаяся каждый раз, когда приходится называть свое имя. В то же время никогда еще она не была так успешна: «Детективы Гарриет Вэйн шли нарасхват».
