Агасфер. Чужое лицо - [50]
Подобрав веточку, Даттан схематически изобразил остров-рыбу, поставив жирные точки в трех местах.
– Географически это западное побережье Сахалина, расположенное ближе к Корсаковскому посту, нежели к каторжной столице, Дуэ, – продолжил он. – Любопытно, что, имея «каторжную прописку», семеновская фактория – очень уединенное место. Да и каторжников на его промысле вы, если попадете туда, не увидите: Яков Лазаревич предпочитает привозить сезонных рабочих из Японии, да еще использовать труд местных айнов, из-за чего постоянно конфликтует с сахалинским губернатором и островным начальством. Впрочем, не буду забегать вперед: господин Семенов сам расскажет вам все, что посчитает нужным. Кстати, а упомянутые вами бумаги по норвежскому контракту вашего батюшки у вас при себе, барон? Отлично! Однако по изложенной выше причине я не рекомендовал бы вам являться к Семенову в мундире тюремного ведомства! Оденьтесь в цивильное, и вас примут гораздо любезнее, господин барон!
Даттан вынул часы с дарственной гравировкой старших партнеров и показал циферблат Агасферу:
– Однако время-то почти обеденное! И еще у меня, признаться, в ушах звенит от непрерывной пальбы! Может, мы уговорим Анастасию Васильевну прервать на сегодня свои стрелковые упражнения и направимся куда-нибудь в более тихое место? А вечером, как водится, встретимся под сенью «Немецкого клуба»!
Насколько Агасфер успел изучить за несколько дней Адольфа Васильевича Даттана, более тихое место означало для него склады и конторские помещения компании. Было очевидно, что, получив благословение старших партнеров на обхаживание гостей, освобождения от исполнения своих прямых должностных обязанностей главный прокурист не имел. Поэтому, водя Агасфера и Настю как бы с экскурсионными целями по обширному хозяйству «Кунста и Албертса», он то и дело отвлекался: то просматривал расчеты подчиненных, то выспрашивал их о сделанном. От всего этого Агасфер чувствовал себя не слишком удобно – помогая Настеньке собрать ее стрелковое снаряжение и расплатиться со слободским мальчишкой-помощником, он нашел возможность шепнуть супруге:
– Откажись. Сошлись на усталость, милая…
Та еле заметно кивнула. Даттан, услыхав от Настеньки жалобу на разболевшуюся голову, тут же порекомендовал ей отправляться в гостиницу и немного отдохнуть в тишине. При этом он – уже украдкой – снова глянул на часы.
– Адольф Васильевич, вы можете воспользоваться нашим экипажем, – немедленно отреагировал Агасфер. – Анастасия Васильевна в последнее время мало двигается, и ей полезно прогуляться пешком! Только оружейную корзинку захватите, будьте добры, – извозчик привезет ее нам после того, как доставит вас к партнерам!
– Если хотите, можете сделать небольшой круг и сразу заглянуть в китайскую слободку, – предложил Даттан. – Это почти по дороге в гостиницу. Спросите там у любого мальчишки мастера Сена-Маленького – он сделает «щечки» для рукояти пистолета быстро и возьмет недорого!
– Ну что ж, мы так, видимо, и поступим, – улыбнулся Агасфер. – Настенька, что бы мы делали тут без Адольфа Васильевича?
– Ерунда! Не стоит благодарности! Только не оставляйте им браунинг, – предупредил на прощание Даттан. – Иначе вы можете его больше никогда не увидеть! В слободке обитает немало хунгузов[40] и людей, связанных с ними. Хунгузы, знаете ли, просто охотятся за оружием! Вполне достаточно будет оставить мастеру Сену накладки для образца! Ну, до встречи!
Агасфер и Настенька под раскрытым зонтиком не спеша зашагали в сторону китайской слободки. Настенька, позабыв о недавней «головной боли», была оживлена и болтала о пустяках, шутливо упрекала супруга в невнимании к ее успехам в стрельбе.
Опять-такигвоздем в голове сидел Адольф Даттан! При всем его подчеркнутом внимании и заботе о Настеньке он прямо-таки настаивал на немедленном визите Бергов в китайскую слободу, пользующуюся во Владивостоке дурной славой. Пробыв здесь с неделю, Агасфер успел наслушаться ужасов – и в гостинице, и в клубе. По словам рассказчиков, гнездовьями криминала тут были сахалинская и китайская слободки, облепившие Владивосток с севера и востока. И если первая представляла собой скопление более или менее приличных хибар, чьи обитатели, переселенцы с Сахалина, были опасны преимущественно в ночное время, то с китайской слободкой, которую правильнее было бы называть корейско-китайской, дело обстояло иначе.
Выходцы из Китая и Кореи, выселенные городскими властями из центра, где они поначалу жестко контролировали местный рынок, не стали утруждаться строительством приличного жилья. Составленные из старых ящиков, из собранных по побережью залива обломков кораблекрушений и вообще всего того, что добрые люди обычно выбрасывают на помойку, здешние лачуги были опасны прежде всего как рассадник всяческих болезней. Соответствовала санитарно-гигиеническому безобразию и населяющая эти трущобы публика – как уверяли, наполовину хунгузы.
