Афонские встречи - [63]

Но огонь — это не единственная стихия, которая «наводила порядок» на Афоне. Больше даже тревожили Святую Гору тифоны (цунами) и землетрясения.

Мне как-то встретилось описание землетрясения на Афоне 1905 года. Автор описывает, как его перенесли обитатели самого опасного афонского района — Карули.

«На Каруле в одной каливе были внутри два монаха, и вздумали они выйти наружу, но не могли открыть запор у двери. Они решили выйти обходом через другой выход, и, пока шли, с очень большой высоты упал камень и прямо к этой двери, которая не могла отвориться. И тут-то они ясно увидели, что, отопрись тогда дверь, этот камень совершенно разбил бы их. Но Господу Богу угодно было, по судьбам, Ему Единому ведомым, сохранить их жизнь. Тут же, на Каруле, в другом месте камень, летевший сверху прямо на каливу, в которой находился хозяин-обитатель, как бы пожалев каливу и ее жильца, повернул в сторону и, обкатившись, снова вернулся на прежнее направление, и, таким образом, кал ива и жилец остались целы и невредимы».

Маленький рассказ о довольно обычных в этих местах явлениях. Но для желающих постигать судьбы Божии это целая книга, способная открываться лишь тем, кто желает научиться ее читать.

Кстати, и ныне камни иной раз напоминают жителям карульских калив о бренности человеческого бытия. Различие только в том, что землетрясения теперь бывают и рукотворные: несколько лет назад, во время стройки в келье Даниэлев[39], строители для борьбы с камнем применяли взрывчатые вещества. Результаты: одному келиоту вышибло дверь почти так же, как неизвестным русским подвижникам в 1905 году, а другому проломило крышу. Но все остались живы. Только не знаю, какой они усмотрели в этом знак.

Нужно вспомнить, что президент Путин только с третьей попытки попал на Афон, на его пути становилась и морская, и воздушная, и даже людская стихия. Более того, чуть позже даже разбился вертолет с патриархом Александрийским, который будто бы предназначался ранее для российского президента. Опять это всем нам грозное предостережение, но какое? Каждый, видимо, поймет его по-своему. Но вывод для православного человека может быть только один: Бог требует от нас покаяния.

И Афон не раз видел, как Божия Матерь спасала Святую Гору от тифонов и пожаров. Но все же стихийные бедствия нам необходимы, дабы возможность гибели в жизни временной напоминала нам о возможности гибели для жизни вечной.

Мне самому не приходилось быть на Афоне во время каких-то стихийных бедствий. Помню только, когда мы первый раз были на Святой Горе и уже собирались уезжать, то услышали на пристани как бы звуки дальней канонады, а это было время, когда греко-турецкие отношения, всегда обостренные, на этот раз были просто взрывоопасными. Греки даже поговаривали о возможной войне. Невольно подумалось: не война ли это. Я смотрел, как Валера прислушивается к грохоту, и мне казалось, что он был бы не против, если бы это была не природная, а рукотворная стихия. Так Господь помешал бы нашему отъезду. Но ничего не случилось, не только войны, но даже и тифона, да даже и грозы настоящей, по-моему, не было. Так что ни военная, ни какая другая стихия не повлияли на наше пребывание на Афоне. Таков был путь, предназначенный нам Богом, но гром напомнил о стихийных бедствиях последнего времени, которые не минуют падший мир и, возможно, Афон, если верить предсказанию из тех же «Вещаний преподобного Нила» о погружении Святой Горы в морскую пучину в последние времена.

Хери

Не надо думать, что паломничество сегодня — легкая и приятная прогулка. Это верно лишь отчасти. Действительно, раньше, скажем, в XVIII веке, паломничество было довольно опасным и трудным делом. (Поэтому так известен в православном мире Григорович-Барский, совершивший два путешествия по святым местам Востока.) Сейчас же к святым местам ездят на поездах и самолетах, не страдают от холода и голода, да и разбойники чаще всего не прибегают сегодня к физическому воздействию, а пользуются другими методами.

Но все-таки паломничество по сути своей — это не туризм, а труд, жертва Богу, и поэтому оно не может быть лишь просто и приятно. Господь все время испытывает нас. Меньше, конечно, чем наших предков, из-за нашей немощи, но испытывает. Ни разу мне не удалось съездить так, чтобы не было никаких искушений, чтобы сразу попасть на Святую Гору, не встретив никаких препятствий. То визу вовремя не дадут, то забудут внести в список для получения диамонтирия (специального афонского паспорта)… Да и на самой Святой Горе — отправишься в одно место, окажешься порой совсем в другом, и так далее.

Бывает и так, что все паломничество состоит из сплошных преград. А в этот раз случилось все, что только могло случиться: и визу не успели дать, и билет пропал. Два раза отменяли корабль. Когда же наконец мы ступили на афонскую землю, то я почти сразу сбил ноги. Первый раз за все свои путешествия по Афону. Но к ногам прибавилось весьма весомое дополнение: мы заблудились. Причем заблудились совершенно безнадежно, и пришлось заночевать в лесу. Случилось это так. Прямо с парома мы выехали на монастырской машине в Хиландар, там поклонились Божией Матери и отправились в Есфигмен, где выслушали довольно длинную лекцию об экуменизме русскоговорящего отца О. Все рассказанное есфигменским отцом мы давно уже хорошо знали и сами, но не хотелось обижать отца, нашедшего время просветить нас. Мы очень внимательно его слушали и задавали вопросы. А в конце задали самый животрепещущий для нас вопрос: «Как добраться до Ватопеда?» Потому что никто из нас никогда не ходил отсюда пешком в Ватопед. Отец довольно долго и подробно объяснил нам и это. Но едва мы вышли за ворота, как начались неожиданности. Указатели, которые должны были указывать дорогу, валялись кучей на земле. Это произошло то ли от того, что шли какие-то работы, то ли от обиды есфигменцев на остальную афонскую братию, которая не разделяет их чувств к Вселенскому патриарху. И тем более не разделяет их методов борьбы. Так или иначе, но начало трудностям было положено. Хотя с этой проблемой мы легко справились и нашли вроде верную дорогу. Нам надо было торопиться: времени уже оставалось мало, дело шло к вечеру. И мы устремились в едином порыве в Ватопед.