Афанасий Фет - [52]
В те месяцы, когда Фет ожидал выхода своей книги и ответа на рапорт о возвращении в полк, Европа была охвачена революционным брожением, кульминацией которого стало свержение во Франции короля Луи Филиппа и установление республики Луи Бонапарта. Мы не знаем, насколько пристально Фет мог следить за событиями, к которым было приковано внимание всего образованного российского общества, но почти наверняка можно сказать, что ни одна из противоборствовавших сторон не вызывала его особенного сочувствия; потрясшее русскую либеральную интеллигенцию подавление восстания рабочих в Париже в июне 1848 года, скорее всего, также не встретило у него горячего отклика. Ставшие результатом стремления правительства оградить Россию от проникновения европейских идей гонения на оппозиционную печать, начавшие печально известное «мрачное семилетие» цензурного террора, вряд ли обеспокоили Фета-поэта — на его литературной судьбе они явно не отразились, а тем, на кого могли обрушиться, он, скорее всего, тогда уже не сочувствовал, к тому же, находясь вдалеке от культурных центров, вряд ли хорошо представлял себе состояние дел в журналах.
Зато революционные события в Европе грозили затронуть его как офицера. Николай I демонстрировал готовность предложить законным правительствам военную помощь (так и произошло летом 1849 года, когда русская армия под командованием генерал-фельдмаршала И. Ф. Паскевича приняла решающее участие в разгроме венгерских революционных сил). О возможности «западного похода» свидетельствовала, вызывая у Фета тревогу, начавшаяся передислокация русских войск к западным границам империи. Коснулась она и Орденского полка — он был переведён в Александрийский уезд той же Херсонской губернии. Третий эскадрон, в котором служил Фет, разместился в селе Красноселье. Фет вспоминал: «Нам, т. е. эскадронному командиру ротмистру Оконору, корнету Романовичу и мне, отведён был казённый эскадронный домик, состоявший из довольно просторной кухни, передней, маленькой гостиной и просторной комнаты, которую я в видах уважения к эскадронному командиру уступил под спальню Оконору, а сам поместился в гостиной, которая была так мала, что между двумя её голландскими печами моя походная железная кровать не помещалась, а надо было поставить её наискосок. Но в виду предстоявшей, быть может, зимовки эти две печи и влияли на мой выбор комнаты. Комнаты, о которых я говорил, обращены были окнами на сельскую улицу…»>{201} Слухи об участии резервных корпусов в европейских событиях не оправдались, полк остался в Красноселье, и в этой узкой гостиной Фету пришлось прожить ещё больше полугода.
«Когда переход наш из Стецовки в Красноселье был уже решён, Бржеский при свидании сказал мне: — Там вы будете в недалёком соседстве от Михаила Ильича Петковича, женатого на моей родной сестре, Елизавете Феодоровне. Они очень милые и радушные люди и будут сердечно вам рады»>{202}, — рассказывает Фет в мемуарах. Почти сразу после расквартирования на новом месте Фет нанёс визит Петковичам в их имении Фёдоровка, и они вполне оправдали рекомендацию Бржеского. Поэт стал регулярно посещать гостеприимный дом. Время проходило весело и живо: гости приезжали обедать, оставались до вечера, а часто и ночевали; устраивались танцы — среди гостей было немало дам и барышень, неплохо музицировавших. Непринуждённой атмосфере содействовал весёлый нрав хозяина — охотника рассказать какую-нибудь занимательную историю из своей службы в Орденском полку. Среди гостей у Петковичей часто можно было встретить отставного кавалерийского генерала сербского происхождения, участника разнообразных войн России ещё со времён Суворова Козьму Фёдоровича Лазича (в мемуарах он назван Лариным) с двумя дочерьми.
Старшая, Надежда — «замечательная красавица брюнетка»>{203} — была женой ротмистра Буйницкого, служившего в Стародубове ком полку принца Петра Ольденбургского, входящем в тот же резервный корпус, что и Орденский полк. Младшая была не замужем. Её настоящее имя — Мария Лазич — Фет никогда не называл, в его воспоминаниях она названа Еленой.
В то время, когда они познакомились, ей было 25 лет: «Меньшая Ларина Елена… мало участвовала в шумном веселье подруг и, будучи великолепной музыкантшей, предпочитала играть на рояли (так. —
